Вторая мировая война и послевоенная поведенческая революция. Поведенческая революция
ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ - это... Что такое ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ?
- ПЛЮРАЛИСТИЧНОСТЬ
- ПОВЕДЕНЧЕСКИЙ КОМПОНЕНТ УСТАНОВКИ
Смотреть что такое "ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ" в других словарях:
РЕВОЛЮЦИЯ — (от позднелат. revolutio поворот, переворот), глубокое качественное изменение в развитии к. л. явлений природы, общества или познания (напр., геологич. Р., пром. Р., научнотехническая революция, культурная революция, Р. в физике, Р. в… … Философская энциклопедия
Поведенческая терапия: проблемы и вопросы (behavior therapy: problems and issues) — П. т. яв ся все более принимаемой частью психиатрического здравоохранения, приносящей с собой поток профессиональных вопросов, касающихся клинических стратегий, подготовки специалистов, лицензирования, методологии, юридической ответственности и… … Психологическая энциклопедия
АДАПТАЦИЯ КУЛЬТУРНАЯ — приспособление человеческих сообществ, социальных групп и отд. индивидумов к меняющимся природно геогр. и истор. (социальным) условиям жизни посредством изменения стереотипов сознания и поведения, форм социальной организации и регуляции,… … Энциклопедия культурологии
Рисмен — Рисмен, Дэвид Дэвид Рисмен (родился в Филадельфии штат Пенсильвания 22 сентября 1909, умер в Бингемтоне Нью Йорк 10 мая 2002) американский социолог и юрист. Рисмена назвали в честь отца Дэвидом. Рисмен старший был известным врачом и… … Википедия
Политика — Эта статья должна быть полностью переписана. На странице обсуждения могут быть пояснения. У этого термина существуют и другие значения, см. Политика … Википедия
Трансперсональная психология — Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности … Википедия
ПСИХОЛОГИЯ — наука о психической реальности, о том, как индивид ощущает, воспринимает, чувствует, мыслит и действует. Для более глубокого понимания человеческой психики психологи исследуют психическую регуляцию поведения животных и функционирование таких… … Энциклопедия Кольера
Выготский, Лев Семёнович — Лев Семёнович Выготский Дата рождения: 5 (17) ноября 1896(1896 11 17) Место рождения: Орша, Могилёвская губерния, Российская империя Дата … Википедия
Маслоу, Абрахам Харольд — В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Маслов. Абрахам Маслоу (Авраам Маслов) Abraham Maslow … Википедия
ДЕБОР (DEBORD) Ги — (1931 1994) французский социальный мыслитель, теоретик искусства, кинорежиссер и художник; автор концепции общества спектакля (1967) и основатель Ситуационистского интернационала (1957) художественно политической ассоциации художников,… … Социология: Энциклопедия
political_psychology.academic.ru
«Поведенческая революция навязывает нам новые стандарты жизни» / Православие.Ru
– Сергей, что за явление такое - «поведенческая революция», которой ваше движение всячески противостоит?
– На наш взгляд, в ХХ веке произошло несколько общественных революций: научно-техническая, сексуальная и поведенческая. Последняя, вольно или не вольно, нацелена на воспитание в человеке эгоиста-потребителя, живущего лишь ради своего удовольствия и комфорта, исповедующего крайний индивидуализм. На формирование такого мировоззрения сегодня работает реклама, продукция Голливуда, глянец, популярная музыка, субкультуры, насаждение феминизма.
Мы видим, как стремительно изменяется наше общество, мир вокруг нас. Как-то я общался с голландцами, они рассказывали, что в их стране еще в 70-е годы прошлого века были нормой многодетные семьи, а сейчас Голландия является страной самых свободных нравов, где легализованы гомосексуальные браки, проституция. На протяжении короткого времени, за 30-40 лет – все так сильно изменилось! И теперь люди ведут себя по-другому. При этом мир глобализируется и эти новые модели поведения перекидываются с Запада на другие государства, ведь в информационном пространстве все страны связаны как сообщающиеся сосуды. Поведение людей программирует реклама, массовая культура. В американском кино на протяжении десятилетий продвигалась свобода нравов, легкость сексуальных отношений. И такой стереотип поведения навязывается людям. А для контраста образ многодетной матери подается негативно и отталкивающе, как склочной, измотанной бытом женщины. Происходит этакое кодирование сознания. Поведенческая революция навязывает нам новые стандарты жизни. В арсенале - огромный инструментарий манипуляции – это мода. Посмотрите, какие каноны женской красоты продвигались последние несколько десятилетий? Топ-модели напоминают манекены для одежды, а не будущих матерей. Мода и массовая культура популяризирует образ гламурной красавицы легкого поведения, и ему начинают следовать миллионы женщин. Девушек одевают не как будущих матерей, которые должны беречь свое репродуктивное здоровье, а как соблазнительниц. И так во всем.
– И как это работает?
– Работает это так: неким людям нужно продать определенный товар. И чтобы продать его, нужно привить определенный образ жизни. Возьмем пример из истории. Англичанам нужно было продать такие товары как сахар или табак, кофе или чай, без которых люди свободно обходились. Поэтому придумывалась и продвигалась культура чаепития, кофепития или табакокурения. Также прививалась мысль, что везде должен быть сахар. Кстати, многие медики считают, что одна из причин появления такого количества диабетиков в том, что мы стали употреблять его слишком чрезмерно. Или посмотрите, как сегодня продаются кока-кола, пепси-кола. Продается не просто напиток, а образ жизни с ним связанный. И реклама создает такой стереотип поведения: тот, кто пьет пепси-колу – активный счастливый человек, который катается на роликовых коньках, слушает модную музыку и ведет себя раскрепощенно. Кто-то хочет продать наркотики, и для этого создается культура потребления этих наркотиков. Поддерживаются те музыканты, которые их употребляют. Их творчество продвигается и популяризируется. И в этом чаду и угаре вместе с музыкой продается смертельный товар и другая сопутствующая продукция. Точно также кому-то нужно продать контрацептивы, гормональные таблетки. И для этого начинают продвигать тему, что беременность может подождать, что для женщины главное – самореализация и карьера. О том, какой вред здоровью наносят эти таблетки, никто не задумывается – все верят рекламе. Все это тоже результат поведенческой революции. Здесь задействованы разные инструменты: и телевидение, и мода, и кино. Есть еще такое понятие как субкультура, в которой некий товар становится фетишем, когда люди начинают гоняться за каким-то брендом, или слушать «продвинутую» музыку, одеваться или отдыхать определенным образом. И сейчас вся наша жизнь окружена такими фетишами. Можно сказать, что люди едят не столько конфеты, сколько фантики – ловятся на крючки рекламы, манипуляции.
– Сейчас нас ждет, похоже, новый этап «поведенческой революции» - человеку навязывается новый идеал – стать буквально бесполым бессмертным киборгом…
– Я не вижу в этом ничего нового. Вспомним предание об Адаме. Чем искушал дьявол первого человека? Он говорил: «Вы будете как боги». Идеал трансгуманизма – это и есть древний сатанинский идеал для человека – стать богом без Бога. Знаете, есть такое наблюдение, когда животные, наши братья меньшие, общаются с человеком, они очеловечиваются – понимают язык, проявляют свои эмоции. Также и человек, когда он в Церкви общается с Богом, он сам становится богоподобным. А современный мир предлагает обманку. Массовая культура навязывает удовольствие и наслаждение: живи ярко, умри молодым. Для этого хороши все средства: развлечения, наркотики, беспорядочный секс, гомосексуализм. И в итоге человек становится развращенным, убившим свою душу. Традиционная же культура предлагает другую модель поведения: нужно учиться, трудиться, ограничивать себя, соответствовать нравственным нормам. И только такая жизнь приводит к добрым плодам.
– Поведенческая революция во многом рушит и традиционную семью…
– Замечено, что в браке либо в первую половину жизни легко, либо во вторую. Если в первую половину легко, значит, люди живут ради себя, ради удовольствия. И во второй половине жизни – они пожинают горькие плоды: детей нет, начинаются болезни, никому они не нужны, да и друг друга они уже не любят, потому что в основе их брака лежало только сексуальное, животное начало. Когда один супруг заболевает, другой его бросает или находит ему замену помоложе. Все заканчивается одиночеством и пустотой. А в традиционной культуре люди в первой половине жизни, пока они молоды, пока у них есть силы, трудятся, рожают и воспитывают детей. А вторую половину жизни они пользуются плодами своих трудов. Они живут, окруженные заботой, у них есть внуки. Они наслаждаются долголетней старостью. Традиционная культура – дает плоды при жизни.
– Недавно в Москве прошел Международный фестиваль социальных технологий «За жизнь-2016». Расскажите о нем.
– Фестиваль организовали люди, которые верят, что жизнь человека начинается до рождения – с момента зачатия и существует после смерти. Для нас жизнь на земле – это стартовая площадка для жизни вечной. Поэтому мы считаем страшным явлением аборты, когда погибает ребенок – уникальное человеческое существо, а здоровью женщины наносится вред. Аборт – это преступление. Наше движение «За жизнь» выступает за то, чтобы каждый ребенок был защищен законом с момента зачатия. Задача нашего фестиваля – докричаться до наших сограждан. И сейчас все больше людей понимают, что аборт это убийство. Я сам по образованию историк. Когда я стал изучать этот вопрос более пристально, то понял, что здесь коренится главная проблема нашей современности: война родителей не на жизнь, а на смерть со своими детьми: за ХХ век в абортариях погибло больше людей, чем в мировых войнах. Когда я это понял, я уже не мог спокойно жить. Я стал делиться этой истиной со всеми остальными.
Наше движение подготовило Закон, защищающий жизнь с момента зачатия. Он написан грамотными юристами и прошел экспертизу в Совете Федерации. В каждом российском городе наши активисты помогают многодетным семьям и беременным женщинам – они получают материальную и финансовую помощь, бесплатные юридические консультации. Но есть проблема: мы – всего лишь общественность, мы делаем, что в наших силах, однако страна-то продолжает вымирать, огромные территории и пространства пустуют. Должны быть государственные институты, занимающиеся демографическим возрождением. Должна быть система помощи многодетным семьям, центры кризисной беременности не только в каждом регионе страны, но и в каждом муниципалитете.
Сейчас в жизнь входит молодежь, рожденная в 80-90-е годы. Их сознание во многом сформировано той поведенческой революцией, о которой мы говорим. Девушки настроены на карьеру, самореализацию, путешествия. Они не настроены на рождение детей. Поэтому за небольшим всплеском рождаемости, который мы сегодня наблюдаем, непременно последует демографический спад. И сейчас уже нужно бить во все колокола. Вопрос стоит так: либо наша власть примет меры по стимуляции рождаемости, либо наши земли начнут заселять представители других стран – те, кто лучше выполняет заповедь: «плодитесь и размножайтесь». И коренное население России потеряет свои позиции. Мы на нашей земле увидим другие народы. Вспомним, как получилось в Сербии, когда там демографический баланс нарушился, то произошла гуманитарная катастрофа, начались этнические конфликты. Поэтому русское коренное население должно одуматься, вернуться к традиционным ценностям, создавать многодетные семьи. Только тогда у русского мира будет будущее.
www.pravoslavie.ru
Вторая мировая война и послевоенная поведенческая революция
Чикагская школа продолжала свою плодотворную работу до конца 30-х годов, пока университетская администрация во главе с Хатчинсом не подвергла сомнению ценность эмпирических исследований в области общественных наук. Некоторые известные профессора философского факультета, включая Джорджа Герберта Мида и других ведущих “прагматиков”, подали в отставку и перешли в другие университеты. Из специалистов по политическим наукам университет покинули Лассуэлл и Госнелл, а выход на пенсию Мерриэма практически свел на нет деятельность Чикагского факультета политической науки. Несмотря на это, работы ведущих ученых чикагской школы уже прочно вошли в научный оборот, что обеспечило им будущее. [c. 177]
Вторая мировая война стала своего рода лабораторией и важнейшим источником опыта для многих ученых, которые позднее приняли участие в “поведенческой революции”. Проблемы того времени: обеспечение высокого уровня производительности труда в сельском хозяйстве и промышленности при сокращении численности рабочей силы; набор и подготовка солдат для сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил и возвращение их после прохождения воинской службы к обычной гражданской жизни; продажа облигаций военного займа; контроль уровней потребления и инфляции; моральные ориентации и обеспечение надзора за отношением населения страны к врагам и союзникам – наряду с многими другими создали повышенный спрос на специалистов в области общественных наук во всех подразделениях военной и гражданской администрации. Требования военного времени привели к резкому увеличению спроса на гуманитарную экспертизу, что в свою очередь обусловило бурное развитие академических институтов в послевоенные десятилетия.
Работая в Министерстве юстиции, Лассуэлл систематически проводил количественный контент-анализ зарубежной прессы с целью исследования направленности пропаганды союзников и противников Соединенных Штатов. Кроме того, вместе с такими специалистами в области общественных наук, как Ганс Шпейер, Гудвин Уотсон, Натан Лейтес и Эдвард Шилз, он работал в аналитической группе отдела вещания на зарубежные страны, контролировавшейся разведывательным управлением при Федеральной комиссии по средствам массовой информации, где наряду с прочими проблемами анализировалось содержание нацистских информационных сообщений о состоянии внутренней политики и морали в Германии и оккупированных государствах Европы. Для выработки оптимальных решений послевоенных проблем в различных военных учреждениях, а также в министерствах сельского хозяйства, финансов, Верховном суде и таких организациях, как Управление по ценообразованию и Управление военной информации стали применять технику эмпирических исследований и другие методы опросов, статистический анализ и особенно теорию выборки. Потребности военного времени обусловили возросший интерес и к антропологии, имевшей в то время психиатрически-психоаналитическую ориентацию. Ответы на вопросы о причинах возникновения фашизма и нацизма, политического падения Франции, культурной уязвимости России, Англии и Соединенных Штатов ученые пытались найти, изучая структуру семьи, социализацию детей и модели культурного развития. Для проведения антропологической и психологической экспертизы специалисты Управления военной информации и Министерства обороны прибегали к помощи Рут Бенедикт, Маргарет Мид, Коры Дюбуа, Клайда Клакхона, Эрнеста Хилгарда, Джеффри Горера и других ученых. Социальные психологи и социологи, специализировавшиеся на опросах общественного мнения и в области экспериментальной социальной психологии (Ренсис Лайкерт, Энгус Кэмпбелл, Пол Лазарсфелд, Герберт Хаймен, Сэмюэль Стауфер и Карл Ховленд), работали по заказам сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил, над проблемами управления персоналом для Министерства сельского хозяйства, стремившегося к увеличению объема производства пищевых продуктов, и Министерства финансов, заинтересованного в продаже облигаций военного займа, а также для различных разведывательных организаций, включая Управление стратегических служб. Молодые политологи в годы войны тоже сотрудничали с этими организациями, проходя профессиональную стажировку под руководством ведущих ученых.
Приобретенный в этот период опыт междисциплинарного синтеза оказался очень полезным в годы быстрого послевоенного роста академических учреждений и в годы холодной войны. В связи с развитием системы высшего образования и расширением сфер применения достижений политической науки ее преподавание было введено во многих учебных заведениях, где раньше обучение этой дисциплине отсутствовало. Изучение международных отношений, простимулированное важной ролью Америки в мире в послевоенный период и во время холодной войны, было введено с тех пор в подавляющем большинстве новых исследовательских центров в Йельском, Принстонском и Колумбийском университетах, Массачусетсском технологическом институте и Гарварде, а в 50–60-е годы оно получило распространение в университетах Среднего Запада и Запада страны. При формировании штатного расписания сотрудников этих новых научно-исследовательских институтов и университетских факультетов политической науки учитывались не только ставшие уже традиционными субдисциплины (международное право, история международных отношений и организаций), но и новые направления развития предмета международных отношений – проблемы безопасности, политической экономии зарубежных стран, общественного мнения и [c. 178] политической культуры. Отношения с недавно получившими независимость развивающимися странами Азии, Африки, Ближнего Востока и Латинской Америки, которые тогда рассматривались как объекты агрессивных притязаний со стороны Советского Союза, требовали подготовки экспертов по регионалистике, а также по экономическим и политическим процессам в этих государствах. Факультеты политической науки быстро разрастались, чтобы подготовить необходимое число молодых специалистов в соответствии с программами развития региональных исследований и международных отношений.
Особенно большим спросом пользовались услуги тех ученых, которые во время второй мировой войны занимались эмпирическими исследованиями. Бизнесменам была нужна информация о том, как лучше всего продавать свою продукцию; политики хотели знать о склонностях и намерениях своих избирателей. По сравнению со скромными начинаниями 30–40-х годов в послевоенные десятилетия эмпирические и маркетинговые исследования переживали период небывалого подъема, что отметил Конверс (1987). Направленность их, таким образом, была двоякая – и коммерческая, и академическая. Основными академическими центрами, где проводились такого рода научные изыскания, стали: Мичиганский университет с работавшими при нем Институтом социальных исследований (ИСИ) и Центром опросов, основанным психологами Ренсисом Лайкертом, Энгусом Кемпбеллом и Дорвином Картрайтом; Бюро прикладных социальных исследований при Колумбийском университете, созданное социологами Полом Лазарсфелдом и Робертом Мертоном; Национальный исследовательский центр по изучению общественного мнения при Чикагском университете, который в первые годы существования возглавлял социолог Клайд Харт. Именно сотрудники этих трех организаций в послевоенные десятилетия опубликовали многочисленные работы и подготовили тот профессорско-преподавательский состав, который впоследствии внес большой вклад в осуществление “поведенческой революции”.
Из этих трех университетских центров наибольшее значение в плане подготовки специалистов по политической науке имел Мичиганский университет. В действующем при нем Институте социальных исследований еще в 1947 г. была открыта Летняя школа, где молодых политологов и других обществоведов обучали применению эмпирических методов. За прошедшие годы в рамках этой программы по технике эмпирических и электоральных исследований прошли подготовку сотни американских и зарубежных политологов. В 1961 г. в Мичигане был создан Межуниверситетский консорциум политических и социальных исследований (ICPSR), поддержанный вошедшими в его состав университетами, при котором действовал быстро увеличивавший свои фонды архив доступных для компьютерной обработки результатов опросов и других количественных данных. Этот архив стал важным источником информации при подготовке большого количества диссертационных работ, статей для научных журналов и многих важных монографических исследований, в которых освещены различные аспекты развития демократического процесса. Работающие там специалисты проводят собственную летнюю программу по обучению количественным методам анализа.
В 1977 г. Центр электоральных опросов при Мичиганском университете был преобразован в Американский национальный центр электоральных исследований (NES), располагающийся в Центре политических исследований (ИСИ) и возглавленный Уорреном Миллером. Общее руководство осуществляет Независимый международный совет, не подотчетный американским университетам, которому Национальный научный фонд выделил большой грант. Совместно с этим Советом (под председательством вначале Хайнца Эйлау из Стэнфордского университета) в Центре электоральных опросов регулярно проводятся исследования национальных избирательных кампаний, в которые немалый вклад вносят представители всех крупнейших национальных политологических и иных гуманитарных сообществ, а публикуемые результаты становятся достоянием научного сообщества в целом.
Если в период между первой и второй мировыми войнами решающую роль в развитии политической науки сыграл Чикагский университет, где была создана новаторская исследовательская школа, совершившая подлинную революцию в изучении политических процессов, то в послевоенные десятилетия основные функции в распространении политической науки в большинстве академических центров как в Соединенных Штатах, так и в других странах взял на себя Институт социальных исследований при Мичиганском университете. Во время летних занятий несколько сотен американских и зарубежных молодых специалистов получили там навыки эмпирических и статистических методов исследования; его архивные материалы стали [c. 179] важными источниками для подготовки учеными многочисленных статей и книг. Проведенные в Мичигане исследования электоральных процессов признаны образцом международного уровня.
Распространение и совершенствование эмпирической политической теории затронуло не только техническую и теоретическую стороны изучения электоральных процессов. Такие области, как международные отношения и сравнительная политология, развивались столь же динамично, как и анализ американских внутриполитических процессов. В них также применялись количественные и междисциплинарные подходы. За несколько послевоенных десятилетий в основных университетских центрах, ведущих подготовку аспирантов, – Йеле, Калифорнийском университете в Беркли, Гарварде, Мичигане, Висконсине, Миннесоте, Стэнфорде, Принстоне, Массачусетсском технологическом институте и других – сотни соискателей получили ученые степени по политической науке, после чего им была предложена работа во многих американских и зарубежных колледжах и университетах. В большинстве этих учебных заведений в послевоенные десятилетия аспиранты прошли курсы по количественным методам исследований.
В 40–60-е годы подготовке специалистов в значительной мере способствовала поддержка возглавлявляемого Пендлтоном Херрингом Совета по исследованиям в области общественных наук, который предоставлял аспирантам и начинающим исследователям стипендии, а также финансировал ряд исследовательских программ. Два его исследовательских комитета, занимавшихся политической наукой – Комитет по политическому поведению и отделившийся от него Комитет по сравнительной политологии, – особенно активно распространяли эти идеи и практику. Первый из них направлял и поддерживал как электоральные, так и исследования по законодательству, проводившиеся в Америке. Второй – руководил развитием региональных и компаративных исследований. Если большинство участников этих программ были американскими политологами и обществоведами, то около одной пятой ученых, приглашенных на конференции, организованные Комитетом по сравнительной политологии в 1954–1972 гг., приезжали из-за рубежа. Некоторые из них, в частности, Стейн Роккан, Ганс Даадлер, Сэмюэль Файнер, Ричард Роуз, Джованни Сартори, были лидерами движения за развитие и совершенствование социально-политических исследований – как на европейском, так и на национальных уровнях.
Именно в эти годы политическая наука как дисциплина приобретает характер современной “профессии”. Факультеты политической науки, государственного управления и политики впервые возникли в конце XIX в. на основе сотрудничества и благодаря совместным усилиям историков, юристов и философов. В первые десятилетия XX в. во многих американских университетах такие факультеты уже существовали, однако считались “второстепенными”. В 1903 г. была основана Американская ассоциация политической науки, в которую входило немногим более 200 специалистов. К концу второй мировой войны численность Ассоциации достигла 3 тыс. человек, к середине 60-х годов превысила 10 тыс., а в настоящее время она объединяет более 13 тыс. индивидуальных участников. В основном это преподаватели высших учебных заведений, организованные по секциям многочисленных субдисциплин. Большинство ассоциированных членов имеет ученую степень доктора политической науки, присвоенную в одном из ведущих центров подготовки соискателей. Как правило, для ее получения необходимо сдать определенное число экзаменов по специальности и методологии, а также осуществить крупный исследовательский проект. Научная репутация ученого оценивается по количеству публикаций, рекомендованных к изданию “мнением равных”. Продвижение на научном поприще обычно зависит от положительных отзывов коллег, занимающихся изучением аналогичных проблем. Выходит несколько десятков периодических журналов по отдельным отраслям политической науки, материалы которых публикуются после одобрения другими специалистами в этой области.
За полвека со времени окончания второй мировой войны преподавание политической науки и исследования в этой области привели к созданию масштабной академической дисциплины, в рамках которой успешно развиваются многие отрасли; ее неуклонное движение вперед позволило нам значительно лучше понять политические процессы и их проявления. Материалы региональных изысканий, проведенных в Западной и Восточной Европе, Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии, на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке тысячами квалифицированных специалистов, которые работают в центрах “региональных исследований” при университетах и колледжах (также имеющих собственные профессиональные объединения и печатные издания), послужили основой для научных библиотек по данной проблематике. [c. 180]
Мы уже говорили о распространении и усложнении электоральных исследований. Получаемые на их основании прогнозы в определенной степени можно сравнить с предсказаниями метеорологов или сейсмологов. Мы сделали большой шаг вперед в понимании политической культуры, ее воздействия на политические институты и их эффективность, а также субкультур отдельных элит и других социальных групп, играющих большую роль в общественной жизни. К эмпирическим исследованиям такого рода можно отнести работы Гэбриела Алмонда, Сиднея Вербы, Алекса Инкелеса, Рональда Инглхарта, Сэмюэля Барнса и Роберта Патнэма. По преимуществу описательно-аналитический подход к предмету представлен в трудах Люсьена Пая (1962; 1985; 1988. Благодаря серии исследований, проведенных в последние десятилетия Вербой и его сотрудниками, существенно расширились наши представления о политическом участии.
Применение агрегированных статистических методов исследования позволило более полно описать процессы модернизации и демократизации, а также функционирование государственных институтов. Успешно и плодотворно ученые занимались проблемами групп интересов и феномена “корпоративизма”, а также оценкой роли политических партий в развитии демократического процесса .
В работах Роберта Даля, Арендта Лейпхарта и Джованни Сартори значительное развитие получила теория демократии. Концепция демократизации была разработана в трудах Хуана Линца, Лэрри Даймонда, Филиппа Шмиттера, Гильермо О'Доннела, Сэмюэля Хантингтона и других. А подход к изучению демократии Роберта Даля (1989) являет собой пример того, как нормативная и эмпирическая политические теории могут обогатить друг друга.
Хотя основное внимание мы уделили здесь развитию и распространению эмпирических, объясняющих и количественных аспектов политической науки, определенный “прогресс” был достигнут и в традиционных областях дисциплины. Концепции и умозаключения политических историков, философов и юристов теперь основываются на гораздо более развитой методологии отбора и накопления информации, и на возросшей требовательности к ее анализу и выводам. Работы сравнительных политических историков (Мура, Скокпола) внесли важный вклад в теорию государства, политических институтов и публичной политики. Совершенствование методики case studies Гарри Экстайном и Александром Джорджем повысило научные критерии для разработок, посвященных сравнительной и внешней политике. Сочинения Алмонда и его сотрудников, Адама Пшеворского и Джеймса Тьюна, Аренда Сайфарта, Нейла Смелзера, Маттеи Догана, Дэвида Кольера и Гэри Кинга, Роберта Кеохэйна и Сиднея Вербы внесли заметный вклад в развитие методологии корпоративистики.
Благодаря трудам Роулса, Нозика, Бэрри, Уолцера, Фишкина и других ученых, значительных успехов достигла нормативная политическая философия, причем не без влияния эмпирических исследований. Уильям Гэлстон в недавно вышедшем издании “Политическая наука: состояние дисциплины II” (1993) отмечает, что развитие политической философии и теории все больше зависит от эмпирических данных, многие из которых получены в ходе наблюдений, проведенных как политологами, так и другими обществоведами. Гэлстон побуждает теоретиков политики систематизировать достижения эмпирических исследований постольку, поскольку они имеют непосредственное отношение к политической философии, как это делали Роберт Даль (1956), Деннис Томпсон (1970) и Джеймс К. Уилсон (1993).
Современное рассмотрение судебной практики и публичного права, по мнению Мартина Шапиро (1993), также развивается в направлении более тесного взаимодействия юридических исследований с изучением политических институтов и процессов. Без правового анализа политическая наука в значительной степени утрачивает свою объясняющую способность, а правовой анализ, оторванный от институционального и процессуального политического контекста, формализуется и сущность его выхолащивается. Труды Шапиро и приумножающейся группы исследователей судебной практики и публичного права подтверждают справедливость такого вывода.
studfiles.net
1.2. «Бихевиоральная революция» в политической науке
В послевоенные десятилетия отмечается бурное развитие политической науки и в Америке, и в Западной Европе. После Второй мировой войны, в связи с демократизацией в Европе и формированием открытого общества, возрождается интерес к политической науке во многих европейских странах. Общество и политика нуждались в исследованиях политических процессов, принятии политических решений, в выработке эффективной политики.
В послевоенном возрождении европейской политической науки активное участие приняли американские специалисты. Они обучали молодых европейских ученых новым методам и новым техникам исследований, знакомили их с достижениями политологии за последнее десятилетие. Этому содействовали многочисленные американские фонды. Восстанавливались старые университеты и создавались новые исследовательские центры. В 1970-е гг. при содействии Фонда Форда в Европе была создана организация European Consortium for Political Research, способствовавшая обучению и распространению методологии в летних школах и организации совместных исследований.
Важную роль в институционализации науки и ее укреплении сыграла комиссия ООН по образованию, науке и культуре. В 1948 г. на международном коллоквиуме по вопросам политической науки, проходившем в Париже, был принят рекомендательный документ о содержании и основных направлениях ее развития. В этом документе были выделены составные части политологии:
политическая теория;
политические институты;
партии, группы и общественное мнение;
международные отношения.
Спустя год в рамках ЮНЕСКО была создана Международная ассоциация политической науки, роль которой в развитии политологии трудно переоценить. Во многих европейских странах были созданы национальные Ассоциации политических наук.
Постепенно налаживается преподавание политологи в университетах и колледжах, осуществляется подготовка бакалавров, магистров и докторов по политической науке. Активную работу по организации научных исследований проводят Фонды Форда, Карнеги, Рокфеллера, Мелона и др.
Главным методологическим направлением в 1940–1960-е гг. оставался бихевиорализм. Это направление возникло как реакция на неудовлетворенность результатами традиционной политической науки. Традиционные исторические и дискриптивно-институциональные подходы вызывали протест и отторжение.
В 1950-е гг. в методологи политической науки возникает «вторая волна» бихевиорализма. В рамках бихевиоралистского направления получает развитие структурно-функциональный анализ, анализ политических систем, начинают проводиться первые сравнительные исследования. «Вторая волна» бихевиорализма в США была обусловлена рядом причин. Согласно Р. Далю, распространение этого подхода было связано с предрасположенностью американской культуры к прагматизму, фактам и поклонению науке.
Известный американский политолог Д. Истон сформулировал основные интеллектуальные принципы бихевиоралистского направления.
Закономерность, т. е. поиск единообразных характеристик в политических явлениях, и прежде всего в политическом поведении. Результатом этого поиска могут быть выводы или теории, обладающие интерпретационной или прогностической ценностью.
Верификация— обоснованность выводов должна поддаваться проверке на основе с сопоставлением с соответствующим поведением.
Методика исследования должна быть надежной и обоснованной с точки зрения фиксирования и анализа поведения.
Квантификация— формулирование системы критериев и количественных оценок там где они целесообразны.
Ценности должны быть аналитически дифференцированы от эмпирических данных. Толкование фактов и их этическая оценка — разные вещи.
Систематизация знания, т. е. установление взаимосвязи между теорией и исследованием. Исследование без теоретической основы может быть безрезультатным, а теория без эмпирических данных — совокупностью схоластических рассуждений.
Интеграция, т. е. осуществление взаимосвязи политических исследований с научными достижениями других социальных наук.
Характерными чертами политических исследований, ориентированных на изучение «политического поведения» стали:
отрицание политических институтов как предмета исследований и ориентация на исследование поведения индивидов в различных политических ситуациях;
разработка и применение более точных методов сбора, обработки и интерпретации данных;
стремление к построению систематизированной эмпирической теории.
В поле зрения приверженцев бихевиорального направления попадали неформальные структуры власти: заинтересованные группы, влияющие на политический процесс; мафиозные группировки; средства массовой информации; организация процесса выборов и поведение электората; феномен «корпоративизма». Их изучение базировалось на использовании методов моделирования, системного и структурно-функционального анализа, заимствованных политологами из социологии.
В бихевиоральном подходе можно выделить четыре уровня исследований.
Микро-микро— это уровень исследований, на котором внимание акцентируется на взаимосвязи ролей, мотивов и специфики принятия решений отдельными людьми.
Макро-макро— это уровень, на котором внимание уделяется влиянию структурных компонентов на характер и направленность принимаемых решений.
Микро-макро— уровень, на котором определяется влияние граждан на политические структуры (партии, парламент и т. д.).
Макро-микро— это уровень анализа крупных политических структур, их взаимодействий, функций и ограничений, а также влияния на политическое поведение.
В то же самое время в научных кругах раздавалось немало критических замечаний в адрес политологии. Во-первых, замечания делались по поводу уподобления политической науки естественным наукам. Уже неокантианцы в XIX в. показали разницу между методологией естественных и гуманитарных наук. Методики же измерений становятся сомнительными, когда объектом исследования становится поведение человека, наделенного чувствами, эмоциями, переживаниями, потребностями, побуждениями и т. п. Во-вторых, ряд ученых продолжали считать политическую науку если не частью философского знания, то хотя бы родственной и потому не принимали бихевиоралистскую увлеченность эмпирическими данными. Так, А. Штраусс отмечает, что помимо традиционных тем политическая наука должна заниматься такими проблемами, как справедливое политическое устройство, общественное благо и т. п. В методологических рамках позитивизма это оказывается невозможно. Кроме того, бихевиорализм обвиняли в игнорировании важнейших политических проблем. К. Бей замечает, что политическая наука должна заниматься «общественными целями».
Умеренно-прагматичную позицию по отношению к бихевиорализму занимает Д. Истон: «поведенческий подход является величайшей заслугой политологии в исследовании человека, особенно личностных отношений или такого типа агрегированного поведения, как голосование. Небольшие группы и организации со своими внутренними структурами и процессами, а также некоторые аспекты четко определенных сообществ представляли собой те максимальные пределы, которым вполне подходили непрерывные методы исследования, гармонично сочетавшиеся с установками бихевиорализма. Однако эта методика становится менее надежной, а результаты менее обоснованными, когда речь идет об отношениях таких институтов, как партийные системы, законодательные органы, электоральные системы и партии, или об анализе влияния альтернативных правовых механизмов на подбор и выдвижение руководящих лиц». Бихевиоральное направление, отмечает П. Шаран, способствует созданию теорий, которые не позволяют строить прогнозы, но способствуют «определенному пониманию постоянно меняющегося потока событий в окружающей среде, с тем, чтобы свести к минимуму ряд единичных и непредвиденных явлений». Схожее мнение высказывает и Д. Истон: «В лучшем случае эмпирическая теория может обогатить наше понимание последствий возникновения альтернативных человеческих ценностей». Г. Алмонд и С. Джинкоу, характеризуя квантификацию как одну из методологических основ бихевиорализма, отмечали: «…квантификация, несомненно, внесла вклад в крупные достижения в политической науке и других социальных науках. Но она также породила значительное количество псевдонаучных опытов, выпячивающих форму, а не содержание исследования в физических науках».
Характеризуя нападки нового поколения политологов на бихевиорализм, Г. Алмонд с сарказмом замечает: «…они (критики бихевиорализма — А. Х.) сумели выработать собственный арсенал мистификаций и доказали, что могут строить воздушные замки ничуть не хуже своих собратьев по ремеслу из числа бихевиористов».
В послевоенный период появились глубокие исследования по проблемам демократии — Р. Даля, Х. Линца, Л. Даймонда, Ф. Шмиттера, Г. О’Доннела, С. Хантингтона. Их теории сочетали в себе как элементы нормативного, так и эмпирического анализа. Круг интересов политологов значительно расширился. Появились работы по сравнительному анализу политических институтов, процессов в различных странах и регионах. Методология сравнительных исследований была разработана совместными усилиями Г. Алмонда, А. Пшеворского, С. Липсета и др.
Середина 1960-х — начало 1970-х гг. отмечаются кризисом бихевиорального подхода. Достаточно часто количественный анализ становился для исследователей самоцелью и оказывалось, что «за деревьями не видно леса». В 1969 г. Д. Истон провозгласил новую постбихевиоральную революцию в политической науке. Суть этой революции сводилась к тому, чтобы, во-первых, ориентировать политические исследования на реальные потребности общества и политики, во-вторых, преодолеть идеологию эмпиризма, которая была свойственна бихевиорализму и, в-третьих, большее внимание уделить ценностным ориентациям в процессе познания и их конструктивному развитию, так как научная нейтральность невозможна. «Постбихевиорализм возник как реакция на проблемы, порожденные бихевиорализмом. К их числу относятся: равнодушие к моральным оценкам; чрезмерная приверженность формальным, математизированным заключениям, ставшая следствием использования научного метода; повышенное внимание к теоретическим критериям за счет социальной проблематики; концентрация на социальных детерминантах поведения, сочетающаяся с пренебрежением к его важным когнитивным (рациональным) элементам; отвлечение от истории политических систем, определяющей их современный характер», — отмечал Д. Истон. Глубокое разочарование в итогах бихевиорализма не привело к отрицанию его научного метода, скорее, по меткому замечанию Д. Истона, изменилось понимание того, какова природа науки, хотя и в сегодняшние дни оно не является устоявшимся.
studfiles.net
Вторая мировая война и послевоенная поведенческая революция — МегаЛекции
Профессионализация политической науки в XX веке
Во второй половине XIX в. и на протяжение первых десятилетий XX в. быстрый рост и процесс концентрации промышленного производства в Соединенных Штатах наряду с разрастанием крупных городов, население которых в основном составляли выходцы из небольших сельских населенных пунктов и иммигранты, привели к благоприятной ситуации для широкомасштабной коррупции. Она, в свою очередь, создала для дельцов от политики, обладавших изрядными материальными возможностями, ситуацию, при которой несложно было организовать и дисциплинировать значительные массы избирателей, заполонивших такие крупные города, как Нью-Йорк, Бостон, Филадельфия, Чикаго, Сент-Луис, Канзас-Сити и др. Слова “босс” и “машина”, наряду с постоянной борьбой за реформы, стали знаками американской политической жизни конца XIX – начала XX вв. Реформистские движения, вдохновленные идеологией эффективности и поддержанные городскими деловыми и профессиональными элитами, привлекали на свою сторону талантливых журналистов, лучшие средства массовой информации и ученых из академических кругов. Подкуп политиков представителями корпораций, стремившихся заключить выгодные контракты, добиться привилегий и защиты от государственных ограничений, стал центральной темой нараставшего вала публицистических “обличительных” материалов в прессе, которые раскрывали общественности неприглядную картину политической инфраструктуры, втянутой во всевозможные злоупотребления и махинации, и выявляли “группы давления” и “лобби”, глубоко пронизавшие и коррумпировавшие политические структуры на местном, региональном и федеральном уровнях.
В межвоенные годы американская политическая наука восприняла как вызов многочисленные “обличительные” публикации, раскрывающие нарушения и злоупотребления внутри политической инфраструктуры, и специалисты стали посвящать серьезные монографические исследования деятельности лоббистов и групп давления. Питер Одегард (1928)** написал об американской антисалунной лиге, Пендлтон Херринг (1929) – о группах давления в Конгрессе, Элмер Шаттшнайдер (1935) – о политике и тарифах, Луиз Резерфод (1937) – об американской ассоциации баров, Оливер Гарсо (1941) – об американской медицинской ассоциации, и т.п. Все эти работы межвоенных лет оставили свой след в развитии американской политической науки. Реализм и эмпиризм первых исследователей данного направления, проявившиеся при изучении явлений, связанных с тем, что некоторые называют “теневым кабинетом” или “неформальным правительством”, привлекли внимание многих представителей предшествующего поколения американских политических теоретиков, в т.ч. таких, как Фрэнк Гудноу (1900) и Вудро Вильсон (1887).
Чикагская школа
Итак, в первые десятилетия XX в. понятие “научного” познания политики обрело более глубокое содержание. Такие выдающиеся представители европейской политической науки, как Конт, Милль, Токвиль, Маркс, Спенсер, Вебер, Дюркгейм, Парето, Михельс, Моска, Острогорский, Брайс и другие, заложили – или закладывали – основы для развития политической социологии, антропологии и психологии, благодаря которым исследование политических процессов приобрело осознанный характер. Эмпирическое рассмотрение властных и политических процессов проложило себе путь и в американские университеты, где в те десятилетия методологически политика изучалась в основном на базе юридических, философских и исторических дисциплин. Заслуга чикагской школы политической науки (20–40-е годы) – в обосновании ее представителями на примерах конкретных эмпирических исследований того обстоятельства, что подлинное развитие политического знания может быть достигнуто при помощи стратегии междисциплинарных исследований с применением количественных методологий и за счет организованной поддержки научных разработок. Другие авторы стали употреблять тот язык, которым Чарльз Мерриэм (1931) излагал свои взгляды в книге “Современное состояние политической науки”. Основанная Мерриэмом в 20-е годы нашего столетия школа, где работали многие его ученики, сделала большой шаг вперед в повышении требовательности к качеству эмпирических исследований, убедительности их выводов и во введении институционального измерения в изучение политических проблем.
Стать выдающимся ученым-новатором своего поколения в области политической науки Мерриэму помогло динамичное развитие Чикаго – там были накоплены большие материальные ресурсы, и в первые десятилетия нашего века явственно прослеживалось стремление к развитию культуры, – а также взаимосвязь его академической работы и политической карьеры. Надежды Мерриэма на высокий политический пост рассеялись, когда в 1919 г. он потерпел поражение на выборах мэра Чикаго, не оправдавших его расчет занять положение “Вудро Вильсона Среднего Запада”. Вместе с тем он был не способен всецело посвятить себя спокойной академической карьере. Годы, отданные городской политике, как и приобретенный в период войны опыт в области международных отношений и пропаганды, обострили его восприимчивость к “новым аспектам” политических исследований. Вскоре после возвращения в Чикагский университет с поста, связанного с деятельностью в области “общественной информации” в Италии, он опубликовал своего рода декларацию о намерениях под названием “Новые аспекты” (1931) и занялся различными исследовательскими программами под эгидой чикагского департамента образования, о которых говорили как о некой новой “школе” научных разработок. Мерриэма с полным основанием можно назвать новатором в науке: сначала он создал при Чикагском университете Комитет по исследованиям в области общественных наук, в задачи которого входила финансовая поддержка наиболее перспективных проектов чикагских ученых; а затем стал инициатором организации Совета с аналогичным названием, целью которого было оказание подобного содействия специалистам уже на общенациональном уровне.
Работа над первым крупным исследовательским проектом, начатым в Чикагском университете, велась под началом Гарольда Госнелла, защитившего диссертацию под руководством Мерриэма в 1921 г. и назначенного там на должность ассистента в 1923 г. Он сотрудничал с Мерриэмом в изучении установок шести тысяч избирателей во время выборов мэра Чикаго в 1923 г. Их отбор был проведен еще до начала применения “вероятностной выборки” на основе контрольного квотирования, которое позволяло учесть характеристики основных демографических групп населения Чикаго (в то время контрольное квотирование, доверие к которому было подорвано в ходе кампании Трумэна – Дьюи в 1948 г., считалось “высшим мастерством” при определении представителей различных категорий населения). Опросы проводили студенты старших курсов Чикагского университета, подготовленные Мерриэмом и Госнеллом. Госнелл продолжил это исследование, в ходе которого состоялся первый в истории политической науки эксперимент по выявлению воздействия на исход голосования направленной агитации с целью обнаружить различия между национальными и местными выборами. Техника проведения эксперимента, примененная Госнеллом (1927), была достаточно строгой: участники экспериментальных и контрольных групп проходили тщательный отбор, к опрашиваемым применяли различные стимулы, полученные результаты анализировали на основе самых передовых для того времени статистических методологий. После этого Госнелл, первый из специалистов в области политических наук решившийся на такой эксперимент, провел аналогичные исследования в Англии, Франции, Германии, Бельгии и Швейцарии.
Гарольд Лассуэлл (1902–1978 гг.), необычайно одаренный ученый, родившийся в небольшом городке в Иллинойсе, сумел блестяще применить систему Мерриэма к политической психологии. Успехи, достигнутые им в возрасте от 20 до 40 лет, были поистине впечатляющими. С 1927 по 1939 г. он опубликовал шесть книг, причем новаторских, раскрывающих неизученные ранее измерения и аспекты политики. Первая из этих монографий – “Технология пропаганды в мировой войне” (1927) – ввела в научный оборот методы исследования массовых коммуникативных процессов (в 1935 г. в дополнение к этой работе Лассуэлл издал почти не уступавшую ей по объему аннотированную библиографию под названием “Пропаганда и продвижение”). Она положила начало новому типу научной литературы о средствах массовой информации, пропаганде и связях с общественностью. Его вторая монографическая работа “Психопатология и политика” (1930) представляла собой исследование “глубинной психологии политики”, проведенное на основе анализа деятельности конкретных политиков, часть из которых имела нарушения психики. В третьей книге “Мировая политика и личная незащищенность” (1935) рассматривались психологические основы и отдельные аспекты политического поведения личности, различные типы политических режимов и политические процессы. Четвертая работа Лассуэлла – знаменитая “Политика: кто что, когда и как получает” (1936) – сжатое изложение общей политической теории; основное внимание в этой монографии уделялось взаимодействию элит, конкурирующих между собой в достижении таких ценностей, как “доходы, почет и безопасность”. В 1939 г. ученый опубликовал еще один труд – “Мировая революционная пропаганда: чикагское исследование”, в котором он вместе с Блуменстоком изучал воздействие мирового экономического кризиса на политические движения в среде чикагских безработных, с акцентом на взаимовлиянии макро – и микрофакторов на политику на местном, национальном и международном уровнях. Он стал первым исследователем комплекса физиологических и эмоционально-мыслительных процессов, применявшим лабораторные методы анализа. За этот же период Лассуэлл опубликовал несколько статей по результатам проведенных им экспериментов, выяснявших взаимообусловленность установок, эмоционального состояния, вербальных высказываний и физиологических параметров политических деятелей на основании анализа их интервью, показателей частоты пульса, кровяного давления, мышечного напряжения и т.п.
Наряду с Госнеллом и Лассуэллом, все свое время посвятившим осуществлению “чикагской революции” в области общественных наук, ведущие ученые факультета, в число которых входил сам Мерриэм и его коллеги Кинси Райт, занимавшийся международными отношениями, и Л.Д.Уайт, специалист по социальному управлению, – также сыграли большую роль в укреплении репутации чикагской школы. Мерриэм спонсировал подготовку и издание ряда книг по формированию гражданства в США и Европе, которые с полным правом можно назвать предшественницами современных исследований политической социализации и политической культуры.
Вторая мировая война и послевоенная поведенческая революция
Чикагская школа продолжала свою плодотворную работу до конца 30-х годов, пока университетская администрация во главе с Хатчинсом не подвергла сомнению ценность эмпирических исследований в области общественных наук. Некоторые известные профессора философского факультета, включая Джорджа Герберта Мида и других ведущих “прагматиков”, подали в отставку и перешли в другие университеты. Из специалистов по политическим наукам университет покинули Лассуэлл и Госнелл, а выход на пенсию Мерриэма практически свел на нет деятельность Чикагского факультета политической науки. Несмотря на это, работы ведущих ученых чикагской школы уже прочно вошли в научный оборот, что обеспечило им будущее.
Вторая мировая война стала своего рода лабораторией и важнейшим источником опыта для многих ученых, которые позднее приняли участие в “поведенческой революции”. Проблемы того времени: обеспечение высокого уровня производительности труда в сельском хозяйстве и промышленности при сокращении численности рабочей силы; набор и подготовка солдат для сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил и возвращение их после прохождения воинской службы к обычной гражданской жизни; продажа облигаций военного займа; контроль уровней потребления и инфляции; моральные ориентации и обеспечение надзора за отношением населения страны к врагам и союзникам – наряду с многими другими создали повышенный спрос на специалистов в области общественных наук во всех подразделениях военной и гражданской администрации. Требования военного времени привели к резкому увеличению спроса на гуманитарную экспертизу, что в свою очередь обусловило бурное развитие академических институтов в послевоенные десятилетия.
Работая в Министерстве юстиции, Лассуэлл систематически проводил количественный контент-анализ зарубежной прессы с целью исследования направленности пропаганды союзников и противников Соединенных Штатов. Кроме того, вместе с такими специалистами в области общественных наук, как Ганс Шпейер, Гудвин Уотсон, Натан Лейтес и Эдвард Шилз, он работал в аналитической группе отдела вещания на зарубежные страны, контролировавшейся разведывательным управлением при Федеральной комиссии по средствам массовой информации, где наряду с прочими проблемами анализировалось содержание нацистских информационных сообщений о состоянии внутренней политики и морали в Германии и оккупированных государствах Европы. Для выработки оптимальных решений послевоенных проблем в различных военных учреждениях, а также в министерствах сельского хозяйства, финансов, Верховном суде и таких организациях, как Управление по ценообразованию и Управление военной информации стали применять технику эмпирических исследований и другие методы опросов, статистический анализ и особенно теорию выборки. Потребности военного времени обусловили возросший интерес и к антропологии, имевшей в то время психиатрически-психоаналитическую ориентацию. Ответы на вопросы о причинах возникновения фашизма и нацизма, политического падения Франции, культурной уязвимости России, Англии и Соединенных Штатов ученые пытались найти, изучая структуру семьи, социализацию детей и модели культурного развития. Для проведения антропологической и психологической экспертизы специалисты Управления военной информации и Министерства обороны прибегали к помощи Рут Бенедикт, Маргарет Мид, Коры Дюбуа, Клайда Клакхона, Эрнеста Хилгарда, Джеффри Горера и других ученых. Социальные психологи и социологи, специализировавшиеся на опросах общественного мнения и в области экспериментальной социальной психологии (Ренсис Лайкерт, Энгус Кэмпбелл, Пол Лазарсфелд, Герберт Хаймен, Сэмюэль Стауфер и Карл Ховленд), работали по заказам сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил, над проблемами управления персоналом для Министерства сельского хозяйства, стремившегося к увеличению объема производства пищевых продуктов, и Министерства финансов, заинтересованного в продаже облигаций военного займа, а также для различных разведывательных организаций, включая Управление стратегических служб. Молодые политологи в годы войны тоже сотрудничали с этими организациями, проходя профессиональную стажировку под руководством ведущих ученых.
Приобретенный в этот период опыт междисциплинарного синтеза оказался очень полезным в годы быстрого послевоенного роста академических учреждений и в годы холодной войны. В связи с развитием системы высшего образования и расширением сфер применения достижений политической науки ее преподавание было введено во многих учебных заведениях, где раньше обучение этой дисциплине отсутствовало. Изучение международных отношений, простимулированное важной ролью Америки в мире в послевоенный период и во время холодной войны, было введено с тех пор в подавляющем большинстве новых исследовательских центров в Йельском, Принстонском и Колумбийском университетах, Массачусетсском технологическом институте и Гарварде, а в 50–60-e годы оно получило распространение в университетах Среднего Запада и Запада страны. При формировании штатного расписания сотрудников этих новых научно-исследовательских институтов и университетских факультетов политической науки учитывались не только ставшие уже традиционными субдисциплины (международное право, история международных отношений и организаций), но и новые направления развития предмета международных отношений – проблемы безопасности, политической экономии зарубежных стран, общественного мнения и политической культуры. Отношения с недавно получившими независимость развивающимися странами Азии, Африки, Ближнего Востока и Латинской Америки, которые тогда рассматривались как объекты агрессивных притязаний со стороны Советского Союза, требовали подготовки экспертов по регионалистике, а также по экономическим и политическим процессам в этих государствах. Факультеты политической науки быстро разрастались, чтобы подготовить необходимое число молодых специалистов в соответствии с программами развития региональных исследований и международных отношений.
Особенно большим спросом пользовались услуги тех ученых, которые во время второй мировой войны занимались эмпирическими исследованиями. Бизнесменам была нужна информация о том, как лучше всего продавать свою продукцию; политики хотели знать о склонностях и намерениях своих избирателей. По сравнению со скромными начинаниями 30–40-х годов в послевоенные десятилетия эмпирические и маркетинговые исследования переживали период небывалого подъема, что отметил Конверс (1987). Направленность их, таким образом, была двоякая – и коммерческая, и академическая. Основными академическими центрами, где проводились такого рода научные изыскания, стали: Мичиганский университет с работавшими при нем Институтом социальных исследований (ИСИ) и Центром опросов, основанным психологами Ренсисом Лайкертом, Энгусом Кемпбеллом и Дорвином Картрайтом; Бюро прикладных социальных исследований при Колумбийском университете, созданное социологами Полом Лазарсфелдом и Робертом Мертоном; Национальный исследовательский центр по изучению общественного мнения при Чикагском университете, который в первые годы существования возглавлял социолог Клайд Харт. Именно сотрудники этих трех организаций в послевоенные десятилетия опубликовали многочисленные работы и подготовили тот профессорско-преподавательский состав, который впоследствии внес большой вклад в осуществление “поведенческой революции”.
Из этих трех университетских центров наибольшее значение в плане подготовки специалистов по политической науке имел Мичиганский университет. В действующем при нем Институте социальных исследований еще в 1947 г. была открыта Летняя школа, где молодых политологов и других обществоведов обучали применению эмпирических методов. За прошедшие годы в рамках этой программы по технике эмпирических и электоральных исследований прошли подготовку сотни американских и зарубежных политологов. В 1961 г. в Мичигане был создан Межуниверситетский консорциум политических и социальных исследований (ICPSR), поддержанный вошедшими в его состав университетами, при котором действовал быстро увеличивавший свои фонды архив доступных для компьютерной обработки результатов опросов и других количественных данных. Этот архив стал важным источником информации при подготовке большого количества диссертационных работ, статей для научных журналов и многих важных монографических исследований, в которых освещены различные аспекты развития демократического процесса. Работающие там специалисты проводят собственную летнюю программу по обучению количественным методам анализа.
В 1977 г. Центр электоральных опросов при Мичиганском университете был преобразован в Американский национальный центр электоральных исследований (NES), располагающийся в Центре политических исследований (ИСИ) и возглавленный Уорреном Миллером. Общее руководство осуществляет Независимый международный совет, не подотчетный американским университетам, которому Национальный научный фонд выделил большой грант. Совместно с этим Советом (под председательством вначале Хайнца Эйлау из Стэнфордского университета) в Центре электоральных опросов регулярно проводятся исследования национальных избирательных кампаний, в которые немалый вклад вносят представители всех крупнейших национальных политологических и иных гуманитарных сообществ, а публикуемые результаты становятся достоянием научного сообщества в целом.
Если в период между первой и второй мировыми войнами решающую роль в развитии политической науки сыграл Чикагский университет, где была создана новаторская исследовательская школа, совершившая подлинную революцию в изучении политических процессов, то в послевоенные десятилетия основные функции в распространении политической науки в большинстве академических центров как в Соединенных Штатах, так и в других странах взял на себя Институт социальных исследований при Мичиганском университете. Во время летних занятий несколько сотен американских и зарубежных молодых специалистов получили там навыки эмпирических и статистических методов исследования; его архивные материалы стали важными источниками для подготовки учеными многочисленных статей и книг. Проведенные в Мичигане исследования электоральных процессов признаны образцом международного уровня.
Распространение и совершенствование эмпирической политической теории затронуло не только техническую и теоретическую стороны изучения электоральных процессов. Такие области, как международные отношения и сравнительная политология, развивались столь же динамично, как и анализ американских внутриполитических процессов. В них также применялись количественные и междисциплинарные подходы. За несколько послевоенных десятилетий в основных университетских центрах, ведущих подготовку аспирантов, – Йеле, Калифорнийском университете в Беркли, Гарварде, Мичигане, Висконсине, Миннесоте, Стэнфорде, Принстоне, Массачусетсском технологическом институте и других – сотни соискателей получили ученые степени по политической науке, после чего им была предложена работа во многих американских и зарубежных колледжах и университетах. В большинстве этих учебных заведений в послевоенные десятилетия аспиранты прошли курсы по количественным методам исследований.
В 40–60-е годы подготовке специалистов в значительной мере способствовала поддержка возглавлявляемого Пендлтоном Херрингом Совета по исследованиям в области общественных наук, который предоставлял аспирантам и начинающим исследователям стипендии, а также финансировал ряд исследовательских программ. Два его исследовательских комитета, занимавшихся политической наукой – Комитет по политическому поведению и отделившийся от него Комитет по сравнительной политологии, – особенно активно распространяли эти идеи и практику. Первый из них направлял и поддерживал как электоральные, так и исследования по законодательству, проводившиеся в Америке. Второй – руководил развитием региональных и компаративных исследований. Если большинство участников этих программ были американскими политологами и обществоведами, то около одной пятой ученых, приглашенных на конференции, организованные Комитетом по сравнительной политологии в 1954–1972 гг., приезжали из-за рубежа. Некоторые из них, в частности, Стейн Роккан, Ганс Даадлер, Сэмюэль Файнер, Ричард Роуз, Джованни Сартори, были лидерами движения за развитие и совершенствование социально-политических исследований – как на европейском, так и на национальных уровнях.
Именно в эти годы политическая наука как дисциплина приобретает характер современной “профессии”. Факультеты политической науки, государственного управления и политики впервые возникли в конце XIX в. на основе сотрудничества и благодаря совместным усилиям историков, юристов и философов. В первые десятилетия XX в. во многих американских университетах такие факультеты уже существовали, однако считались “второстепенными”. В 1903 г. была основана Американская ассоциация политической науки, в которую входило немногим более 200 специалистов. К концу второй мировой войны численность Ассоциации достигла 3 тыс. человек, к середине 60-х годов превысила 10 тыс., а в настоящее время она объединяет более 13 тыс. индивидуальных участников. В основном это преподаватели высших учебных заведений, организованные по секциям многочисленных субдисциплин. Большинство ассоциированных членов имеет ученую степень доктора политической науки, присвоенную в одном из ведущих центров подготовки соискателей. Как правило, для ее получения необходимо сдать определенное число экзаменов по специальности и методологии, а также осуществить крупный исследовательский проект. Научная репутация ученого оценивается по количеству публикаций, рекомендованных к изданию “мнением равных”. Продвижение на научном поприще обычно зависит от положительных отзывов коллег, занимающихся изучением аналогичных проблем. Выходит несколько десятков периодических журналов по отдельным отраслям политической науки, материалы которых публикуются после одобрения другими специалистами в этой области.
За полвека со времени окончания второй мировой войны преподавание политической науки и исследования в этой области привели к созданию масштабной академической дисциплины, в рамках которой успешно развиваются многие отрасли; ее неуклонное движение вперед позволило нам значительно лучше понять политические процессы и их проявления. Материалы региональных изысканий, проведенных в Западной и Восточной Европе, Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии, на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке тысячами квалифицированных специалистов, которые работают в центрах “региональных исследований” при университетах и колледжах (также имеющих собственные профессиональные объединения и печатные издания), послужили основой для научных библиотек по данной проблематике.
Мы уже говорили о распространении и усложнении электоральных исследований. Получаемые на их основании прогнозы в определенной степени можно сравнить с предсказаниями метеорологов или сейсмологов. Мы сделали большой шаг вперед в понимании политической культуры, ее воздействия на политические институты и их эффективность, а также субкультур отдельных элит и других социальных групп, играющих большую роль в общественной жизни. К эмпирическим исследованиям такого рода можно отнести работы Гэбриела Алмонда, Сиднея Вербы, Алекса Инкелеса, Рональда Инглхарта, Сэмюэля Барнса и Роберта Патнэма. По преимуществу описательно-аналитический подход к предмету представлен в трудах Люсьена Пая (1962; 1985; 1988). Благодаря серии исследований, проведенных в последние десятилетия Вербой и его сотрудниками, существенно расширились наши представления о политическом участии.
Применение агрегированных статистических методов исследования позволило более полно описать процессы модернизации и демократизации, а также функционирование государственных институтов. Успешно и плодотворно ученые занимались проблемами групп интересов и феномена “корпоративизма”, а также оценкой роли политических партий в развитии демократического процесса .
В работах Роберта Даля, Арендта Лейпхарта и Джованни Сартори значительное развитие получила теория демократии. Концепция демократизации была разработана в трудах Хуана Линца, Лэрри Даймонда, Филиппа Шмиттера, Гильермо О'Доннела, Сэмюэля Хантингтона и других. А подход к изучению демократии Роберта Даля (1989) являет собой пример того, как нормативная и эмпирическая политические теории могут обогатить друг друга.
Хотя основное внимание мы уделили здесь развитию и распространению эмпирических, объясняющих и количественных аспектов политической науки, определенный “прогресс” был достигнут и в традиционных областях дисциплины. Концепции и умозаключения политических историков, философов и юристов теперь основываются на гораздо более развитой методологии отбора и накопления информации, и на возросшей требовательности к ее анализу и выводам. Работы сравнительных политических историков (Мура, Скокпола) внесли важный вклад в теорию государства, политических институтов и публичной политики. Совершенствование методики case studies Гарри Экстайном и Александром Джорджем повысило научные критерии для разработок, посвященных сравнительной и внешней политике. Сочинения Алмонда и его сотрудников, Адама Пшеворского и Джеймса Тьюна, Аренда Сайфарта, Нейла Смелзера, Маттеи Догана, Дэвида Кольера и Гэри Кинга, Роберта Кеохэйна и Сиднея Вербы внесли заметный вклад в развитие методологии корпоративистики.
Благодаря трудам Роулса, Нозика, Бэрри, Уолцера, Фишкина и других ученых, значительных успехов достигла нормативная политическая философия, причем не без влияния эмпирических исследований. Уильям Гэлстон в недавно вышедшем издании “Политическая наука: состояние дисциплины II” (1993) отмечает, что развитие политической философии и теории все больше зависит от эмпирических данных, многие из которых получены в ходе наблюдений, проведенных как политологами, так и другими обществоведами. Гэлстон побуждает теоретиков политики систематизировать достижения эмпирических исследований постольку, поскольку они имеют непосредственное отношение к политической философии, как это делали Роберт Даль (1956), Деннис Томпсон (1970) и Джеймс К. Уилсон (1993).
Современное рассмотрение судебной практики и публичного права, по мнению Мартина Шапиро (1993), также развивается в направлении более тесного взаимодействия юридических исследований с изучением политических институтов и процессов. Без правового анализа политическая наука в значительной степени утрачивает свою объясняющую способность, а правовой анализ, оторванный от институционального и процессуального политического контекста, формализуется и сущность его выхолащивается. Труды Шапиро и приумножающейся группы исследователей судебной практики и публичного права подтверждают справедливость такого вывода.
Рекомендуемые страницы:
Воспользуйтесь поиском по сайту:
megalektsii.ru
Вторая мировая война и послевоенная поведенческая революция — Мегаобучалка
Чикагская школа продолжала свою плодотворную работу до конца Ч 1-х гг., пока университетская администрация во главе с Хатчинсом не подвергла сомнению ценность эмпирических исследований в области общественных наук. Некоторые известные профессора философского факультета, включая Джорджа Герберта Мида и других ведущих «прагматиков», подали в отставку и перешли в другие университеты. Из специалистов по политическим наукам университет покинули Лассуэлл и Госнелл, а выход на пенсию Мерриама практически свел на нет деятельность Чикагского факультета политической науки. Несмотря на это работы ведущих ученых чикагской школы уже прочно вошли в научный оборот, что обеспечило им будущее.
70 Раздел 1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ И ТЕОРИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ
Вторая мировая война стала своего рода лабораторией и важнейшим источником опыта для многих ученых, которые позднее приняли участие в «поведенческой революции». Проблемы того времени: обеспечение высокого уровня производительности труда в сельском хозяйстве и промышленности при сокращении численности рабочей силы; набор и подготовка солдат для сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил и возвращение их после прохождения воинской службы к обычной гражданской жизни; продажа облигаций военного займа; контроль уровней потребления и инфляции; моральные ориентации и обеспечение надзора за отношением населения страны к врагам и союзникам — наряду с многими другими создали повышенный спрос на специалистов в области общественных наук во всех подразделениях военной и гражданской администрации. Требования военного времени привели к резкому увеличению спроса на гуманитарную экспертизу, что в свою очередь обусловило бурное развитие академических институтов в послевоенные десятилетия.
Работая в Министерстве юстиции, Лассуэлл систематически проводил количественный контент-анализ зарубежной прессы с целью исследования направленности пропаганды союзников и противников Соединенных Штатов. Кроме того, вместе с такими специалистами в области общественных наук, как Ганс Шпейер, Гудвин Уотсон, Натан Лейтес и Эдвард Шилз, он работал в аналитической группе отдела вещания на зарубежные страны, контролировавшейся разведывательным управлением при Федеральной комиссии по средствам массовой информации, где наряду с прочими проблемами анализировалось содержание нацистских информационных сообщений о состоянии внутренней политики и морали в Германии и оккупированных государствах Европы. Для выработки оптимальных решений послевоенных проблем в различных военных учреждениях, а также в министерствах сельского хозяйства, финансов, Верховном суде и таких организациях, как Управление по ценообразованию и Управление военной информации, стали применять технику эмпирических исследований и другие методы опросов, статистический анализ и особенно теорию выборки. Потребности военного времени обусловили возросший интерес и к антропологии, имевшей в то время психиатрически-психоаналитическую ориентацию. Ответы на вопросы о причинах возникновения фашизма и нацизма, политического падения Франции, культурной уязвимости России, Англии и Соединенных Штатов ученые пытались найти, изучая структуру семьи, социализацию детей и модели культурного развития. Для прове-
Глава 1. ПОЛИТОЛОГИЯ КАК НАУКА И УЧЕБНАЯ ДИСЦИПЛИНА 71
дения антропологической и психологической экспертизы специалисты Управления военной информации и Министерства обороны прибегали к помощи Рут Бенедикт, Маргарет Мид, Коры Дюбуа, Клайда Клакхона, Эрнеста Хилгарда, Джеффри Горера и других ученых. Социальные психологи и социологи, специализировавшиеся на опросах общественного мнения и в области экспериментальной социальной психологии (Ренсис Лайкерт, Энгус Кэмпбелл, Пол Лазарсфелд, Герберт Хаймен, Сэмюэль Стауфер и Карл Ховленд), работали по заказам сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил, над проблемами управления персоналом для Министерства сельского хозяйства, стремившегося к увеличению объема производства пищевых продуктов, и Министерства финансов, заинтересованного в продаже облигаций военного займа, а также для различных разведывательных организаций, включая Управление стратегических служб. Молодые политологи в годы войны тоже сотрудничали с этими организациями, проходя профессиональную стажировку под руководством ведущих ученых.
Приобретенный в этот период опыт междисциплинарного синтеза оказался очень полезным в годы быстрого послевоенного роста академических учреждений и в годы холодной войны. В связи с развитием системы высшего образования и расширением сфер применения достижений политической науки ее преподавание было введено во многих учебных заведениях, где раньше обучение этой дисциплине отсутствовало. Изучение международных отношений, простимулированное важной ролью Америки в мире в послевоенный период и во время холодной войны, было введено с тех пор в подавляющем большинстве новых исследовательских центров в Йельском, Принстонском и Колумбийском университетах. Массачусетсском технологическом институте и Гарварде, а в 50—60-е гг. оно получило распространение в университетах Среднего Запада и Запада страны. При формировании штатного расписания сотрудников этих новых научно-исследовательских институтов и университетских факультетов политической науки учитывались не только ставшие уже традиционными субдисциплины (международное право, история международных отношений и организаций), но и новые направления развития предмета международных отношений — проблемы безопасности, политической экономии зарубежных стран, общественного мнения и политической культуры. Отношения с недавно получившими независимость развивающимися странами Азии, Африки, Ближнего Востока и Латинской Америки, которые тогда рассматривались как объекты агрессивных притязаний со стороны Советского Союза, требовали
72 Раздел I. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ И ТКОРИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ_____
подготовки экспертов по регионалистике, а также по экономическим и политическим процессам в этих государствах. Факультеты политической науки быстро разрастались, чтобы, подготовить необходимое число молодых специалистов в соответствии с программами развития региональных исследований и международных отношений.
Особенно большим спросом пользовались услуги тех ученых, которые во время Второй мировой войны занимались эмпирическими исследованиями. Бизнесменам была нужна информация о склонностях и намерениях своих избирателей. По сравнению со скромными начинаниями 30—40-х гг. в послевоенные десятилетия эмпирические и маркетинговые исследования переживали период небывалого подъема. [...]
Направленность их, таким образом, была двоякая — и коммерческая, и академическая. Основными академическими центрами, где проводились такого рода научные изыскания, стали: Мичиганский университет с работавшими при нем Институтом социальных исследований (ИСИ) и Центром опросов, основанным психологами Ренсисом Лайкертом, Энгусом Кемпбеллом и Дорвином Картрайтом; Бюро прикладных социальных исследований при Колумбийском университете, созданное социологами Полом Лазарсфелдом и Робертом Мертоном; Национальный исследовательский центр по изучению общественного мнения при Чикагском университете, который в первые годы существования возглавлял социолог Клайд Харт. Именно сотрудники этих трех организаций в послевоенные десятилетия опубликовали многочисленные работы и подготовили тот профессорско-преподавательский состав, который впоследствии внес большой вклада осуществление «поведенческой революции».
Из этих трех университетских центров наибольшее значение в плане подготовки специалистов по политической науке имел Мичиганский университет. В действующем при нем Институте социальных исследований еще в 1947 г. была открыта Летняя школа, где молодых политологов и других обществоведов обучали применению эмпирических методов. За прошедшие годы в рамках этой программы по технике эмпирических и электоральных исследований прошли подготовку сотни американских и зарубежных политологов. В 1961 г. в Мичигане был coздaн Межуниверситетский консорциум политических и социальных исследований (ICPSR), поддержанный вошедшими в его состав университетами, при котором действовал быстро увеличивавший свои фонды архив доступных для компьютерной обработки результатов опросов и других количественных данных. Этот архив стал важным источником инфор-
Глава I. ПОЛИТОЛОГИЯ КАК НАУКА И УЧЕ.БНАЯ ДИСЦИПЛИНА 73
мации при подготовке большого количества диссертационных работ, статей для научных журналов и многих важных монографических исследований, в которых освещены различные аспекты развития демократического процесса. Работающие там специалисты проводят собственную летнюю программу по обучению количественным методам анализа.
В 1977 г. Центр электоральных опросов при Мичиганском университете был преобразован в Американский национальный центр электоральных исследований (NES), располагающийся в Центре политических исследований (ИСИ) и возглавленный Уорреном Миллером. Общее руководство осуществляет Независимый международный совет, не подотчетный американским университетам, которому Национальный научный фонд выделил большой грант. Совместно с этим Советом (под председательством вначале Хайнца Эйлауиз Стэнфордского университета) в Центре электоральных опросов регулярно проводятся исследования национальных избирательных кампаний, в которые немалый вклад вносят представители всех крупнейших национальных политологических и иных гуманитарных сообществ, а публикуемые результаты становятся достоянием научного сообщества в целом.
Если в период между Первой и Второй мировыми войнами решающую роль в развитии политической науки сыграл Чикагский университет, где была создана новаторская исследовательская школа, совершившая подлинную революцию в изучении политических процессов, то в послевоенные десятилетия основные функции в распространении политической науки в большинстве академических центров как в Соединенных Штатах, так и в других странах взял на себя Институт социальных исследований при Мичиганском университете. Во время летних занятий несколько сотен американских и зарубежных молодых специалистов получили там навыки эмпирических и статистических методов исследования; его архивные материалы стали важными источниками для подготовки учеными многочисленных статей и книг. Проведенные в Мичигане исследования электоральных процессов признаны образцом международного уровня.
Распространение и совершенствование эмпирической политической теории затронуло не только техническую и теоретическую стороны изучения электоральных процессов. Такие области, как международные отношения и сравнительная политология, развивались столь же динамично, как и анализ американских и внутриполитических процессов. В них также применялись количественные и междисциплинарные подходы. За несколько послевоенных десятилетий в основных универ-
74 Раздел 1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ И ТЕОРИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ
ситетских центрах, ведущих подготовку аспирантов, — Йеле, Калифорнийском университете в Беркли, Гарварде, Мичигане, Висконсине, Миннесоте, Стэнфорде, Принстоне, Массачусетсском технологическом институте и других — сотни соискателей получили ученые степени по политической науке, после чего им была предложена работа во многих американских и зарубежных колледжах и университетах. В большинстве этих учебных заведений в послевоенные десятилетия аспиранты прошли курсы по количественным методам исследований.
В 40—60-е гг. подготовке специалистов в значительной мере способствовала поддержка возглавляемого Пендлтоном Херрингом Совета по исследованиям в области общественных наук, который предоставлял аспирантам и начинающим исследователя стипендии, а также финансировал ряд исследовательских программ. Два его исследовательских комитета, занимавшихся политической наукой — Комитет по политическому поведению и отделившийся от него Комитет по сравнительной политологии, — особенно активно распространяли эти идеи и практику. Первый из них направлял и поддерживал как электоральные, так и исследования по законодательству, проводившиеся в Америке. Второй — руководил развитием региональных и компаративных исследований. Если большинство участников этих программ были американскими политологами и обществоведами, то около одной пятой ученых, приглашенных на конференции, организованные Комитетом по сравнительной политологии в 1954—1972 гг., приезжали из-за рубежа. Некоторые из них, в частности Стейн Роккан, Ганс Даадлер, Сэмюэль Файнер, Ричард Роуз, Джованни Сартори, были лидерами движения за развитие и совершенствование социально-политических исследований — как на европейском, так и на национальных уровнях.
Именно в эти годы политическая наука как дисциплина приобретает характер современной «профессии». Факультеты политической науки, государственного управления и политики впервые возникли в конце XIX в. на основе сотрудничества и благодаря совместным усилиям историков, юристов и философов. В первые десятилетия XX в. во многих американских университетах такие факультеты уже существовали, однако считались «второстепенными». В 1903 г. была основана Американская ассоциация политической науки, в которую входило немногим более 200 специалистов. К концу Второй мировой войны численность Ассоциации достигла 3 тыс. человек, к середине 60-х гг. превысила 10 тыс., а в настоящее время она объединяет более 13 тыс. индивидуальных участни-
Глава 1 .ПОЛИТОЛОГИЯ КАК НАУКА И УЧЕБНАЯ ДИСЦИПЛИНА 75
ков. В основном это преподаватели высших учебных заведений, организованные по секциям многочисленных субдисциплин. [... ]
За полвека со времени окончания Второй мировой войны преподавание политической науки и исследования в этой области привели к созданию масштабной академической дисциплины, в рамках которой успешно развиваются многие отрасли; ее неуклонное движение вперед позволило нам значительно лучше понять политические процессы и их проявления. Материалы региональных изысканий, проведенных в Западной и Восточной Европе, Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии, на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке тысячами квалифицированных специалистов, которые работают в центрах «региональных исследований» при университетах и колледжах (также имеющих собственное профессиональное объединение и печатные издания), послужили основой для научных библиотек по данной проблематике.
Мы уже говорили о распространении и усложнении электоральных исследований. Получаемые на их основании прогнозы в определенной степени можно сравнить с предсказаниями метеорологов или сейсмологов. Мы сделали большой шаг вперед в понимании политической культуры, ее воздействия на политические институты и их эффективность, а также субкультур отдельных элит и других социальных групп, играющих большую роль в общественной жизни. К эмпирическим исследованиям такого рода можно отнести работы Гэбриела Алмонда, Сиднея Вербы, Алекса Инкелеса, Рональда Инглхарта, Сэмюэля Бариса и Роберта Патнэма. [...]
Применение агрегированных статистических методов исследования позволило более полно описать процессы модернизации и демократизации, а также функционирование государственных институтов. Успешно и плодотворно ученые занимались проблемами групп интересов и феномена «корпоративизма», а также оценки роли политических партий в развитии демократического процесса.
В работах Роберта Даля, Арендта Лейпхарта и Джованни Сартори значительное развитие получила теория демократии. Концепция демократизации была разработана в трудах Хуана Линца, ЛэрриДаймонда, Филиппа Шмиттера, Гильермо 0'Доннела, Сэмюэля Хантингтона и др. А подход к изучению демократии Роберта Даля (1989) являет собой пример того, как нормативная и эмпирическая политические теории могут обогатить друг друга.
Хотя основное внимание мы уделили здесь развитию и распространению эмпирических, объясняющих и количественных аспектов политической науки, определенный «прогресс» был достигнут и в традици-
76 Раздел 1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ И ТЕОРИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ
онных областях дисциплины. Концепции и умозаключения-политических историков, философов и юристов теперь основываются на гораздо более развитой методологии отбора и накопления информации и на возросшей требовательности к ее анализу и выводам. Работы сравнительных политических историков (Мура, Скокпола) внесли важный вклад в теорию государства, политических институтов и публичной политики. Совершенствование методики case studies Гарри Экстайном и Александром Джорджем повысило научные критерии для разработок, посвященных сравнительной и внешней политике. Сочинения Алмонда и его сотрудников Адама Пшеворского и Джеймса Тьюна, Аренда Сайфарта, Нейла Смелзера, Маттеи Догана, Дэвида Кольера и Гэри Кинга, Роберта Кеохэйна и Сиднея Вербы внесли заметный вклад в развитие методологии корпоративистики. [...]
megaobuchalka.ru
Вторая мировая война и послевоенная поведенческая революция
Чикагская школа продолжала свою плодотворную работу до конца 30-х годов, пока университетская администрация во главе с Хатчинсом не подвергла сомнению ценность эмпирических исследований в области социальных наук. Некоторые известные профессора философского факультета, включая Дж. Г. Мида и других ведущих «прагматиков», подали в отставку и перешли в другие университеты. Из числа тех, кто занимался политической наукой, университет покинули Лассвелл и Госнелл, а выход на пенсию Мерриама практически свел на нет деятельность Чикагского факультета политической науки. Тем не менее к этому времени работы ведущих ученых чикагской школы уже прочно вошли в научный оборот, что обеспечило им будущее по стране в целом. Г. Причетт продолжал новаторскую работу по публичному праву в Чикагском университете; Лассвелл вел начатые ранее исследования в Йельском университете, воодушевляя Даля, Линдблома и Лейна на преобразование деятельности факультета. В. О. Ки-младший в Гарварде воспитал несколько по-
86
колений студентов, привив им интерес к эмпирическим и количественным методам исследования политических партий, электоральных процессов и общественного мнения. Д. Труман и Э. Лизерсон подняли изучение групп интересов до уровня теоретических обобщений. У. Т. Р. Фоке, К. Норр, Б. Броди, автор этих строк, и их студенты распространили чикагскую традицию в области международных отношений и сравнительной политологии в Йельский, Принстонский, Колумбийский, Стэнфордский университеты, в Массачусеттский технологический институт и в «RandCorporation».
Вторая мировая война стала своего рода лабораторией и важнейшим источником опыта для многих ученых, которые позднее приняли непосредственное участие в осуществлении «поведенческой революции». Обеспечение высокого уровня производительности труда в сельском хозяйстве и промышленности при сокращении численности рабочей силы; набор и подготовка новобранцев для сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил и возвращение их после прохождения воинской службы к обычной гражданской жизни; продажа облигаций военного займа; контроль за уровнем потребления и инфляции; контроль за состоянием духа населения страны, за отношением населения к врагам и союзникам наряду с многочисленными другими вопросами создали повышенный спрос на специалистов в области социальных наук во всех отраслях военной и гражданской администрации. Требования военного времени привели к резкому увеличению потребности в гуманитарной экспертизе, что, в свою очередь, обусловило бурное развитие академических институтов в послевоенные десятилетия.
Работая в Министерстве юстиции, Лассвелл систематически проводил количественный контент-анализ зарубежной прессы для исследования направленности пропаганды союзников и врагов Соединенных Штатов. Наряду с этим вместе с другими специалистами в области социальных наук, X. Шпейе-ром, Г. Уотсоном, Н. Лейтесом и Э. Шилзом, он работал в аналитической группе вещания на зарубежные страны, контролировавшейся разведывательным управлением при Федеральной комиссии по средствам массовой информации, где наряду с прочими проблемами анализировалось содержание нацистских информационных сообщений о состоянии внутренней политики и морали в Германии и оккупированных государствах Европы. Для помощи в решении многочисленных послевоенных проблем в различных военных учреждениях, а также министерствах сельского хозяйства, финансов. Верховном суде и таких организациях, как Управление по ценообразованию м Управление военной информации, стали применяться опросы, интервью, статистический анализ, особенно выборка и другие эмпирические методы. Потребности военного времени обусловили возросший интерес и к антропологии, имевшей в то время психиатрически-психоаналитическую ориентацию. Ответы на вопросы о причинах возникновения фашизма и нацизма, политического падения Франции, культурной уязвимости России, Англии и Соединенных Штатов ученые пытались найти, изучая структуру семьи, первичную социализацию и культурные модели поведения. Для проведения антропологической и психологической экспертизы специалисты Управления военной информации и Министерства обороны прибегали к помощи Рут Бенедикт, Маргарет Мид, Коры Дюбуа, К. Ктакхона, Э. Хилгарда, Дж. Горера и других ученых. Социальные психологи и социологи, эксперты по опросам и по вопросам экспериментальной социальной психологии — Р. Ликерт, Э. Кемпбелл, П. Лазарсфельд, Г. Хайман,
87
С. Стауффер и К. Ховланд— приглашались для проведения заказных исследований ведомствами сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил, Министерством сельского хозяйства, стремившимся к увеличению объема производства продуктов питания и повышению эффективности управления персоналом, Министерством финансов, заинтересованным в максимальной продаже облигаций военного займа, и различными разведывательными организациями, включая Управление стратегических служб. Молодые политологи в годы войны тоже работали во всех этих организациях, как бы проходя профессиональную стажировку под руководством ведущих ученых в области социальных наук.
Приобретенный в этот период опыт междисциплинарной работы оказался очень полезным в годы быстрого развития академических учреждений в послевоенный период и в годы холодной войны. В связи с повышением престижа политической науки и развитием системы высшего образования ее преподавание вскоре было введено во многих учебных заведениях, где раньше такой специальности не было. Изучение международных отношений, стимулировавшееся укрепление влиятельности Америки в мире в послевоенный период и в годы холодной войны, теперь было введено в подавляющем большинстве новых исследовательских центров в Йельском, Принстонском и Колумбийском университетах, Массачусеттском технологическом институте и Гарварде, а в 50—60-е годы оно получило распространение в университетах Среднего Запада и Запада страны. При формировании штатного расписания сотрудников этих новых научно-исследовательских институтов и университетских факультетов политической науки учитывались не только ставшие уже традиционными субдисциплины, такие, как международное право, история и практика дипломатии, но и новые направления ее развития — изучение проблем безопасности, международной экономики, общественного мнения и политической культуры. Отношения с недавно получившими независимость развивающимися странами Азии, Африки, Ближнего Востока и Латинской Америки, которые теперь рассматривались сквозь призму агрессивных притязаний со стороны Советского Союза, требовали подготовки специалистов в области регионалистики, а также экономических и политических процессов в развивающихся странах. Факультеты политической науки быстро разрастались, чтобы подготовить необходимое число молодых специалистов в области страноведения и международных отношений.
Особенно большим спросом пользовались услуги тех специалистов, которые во время второй мировой войны проводили эмпирические исследования. Бизнесменам была нужна информация о том, как лучше всего продавать свою продукцию; политики хотели знать о склонностях и намерениях своих избирателей. По сравнению со скромными начинаниями 30—40-х годов в послевоенные десятилетия эмпирические и маркетинговые исследования получили небывалое распространение (Converse, 1987).Причем направленность их была как коммерческая, так и академическая. Основными академическими центрами этого времени стали «InstituteforSocialResearch» и «SurveyResearchCenter», основанный психологами Р. Ликертом, Э. Кемпбеллом и Д. Картрайтом при Мичиганском университете; «BureauofAppliedSocialResearch», созданное социологами П. Ларсфельдом и Р. Мертоном при Колумбийском университете; и «NationalOpinionResearchCenter» при Чикагском университете, который в первые годы существования возглавлял социолог К, Харт. Именно сотрудники
этих трех организаций в послевоенные десятилетия опубликовали многочисленные работы, которые в значительной мере подготовили «поведенческую революцию».
Из этих трех университетских центров самую значительную роль в деле подготовки политологов сыграл Мичиганский университет. При «InstituteforSocialResearch» еще в 1947 г. была организована летняя школа, где молодых специалистов в области политологии и других социальных наук обучали применению эмпирических методов. За время действия этой программы сотни американских и зарубежных политологов были обучены технике эмпирических и электоральных исследований. В 1961 г. был создан «InteruniversityConsortiumforPoliticalandSocialResearch» (ICPSR)— партнерское объединение нескольких университетов, при котором действовал быстро разраставшийся архив доступных для количественной обработки результатов опросов и других данных. Этот архив стал важным источником информации при подготовке большого количества диссертаций, статей, и монографий, в которых освещались различные аспекты развития демократического процесса. Консорциум проводил собственные летние курсы по обучению количественным методам исследования.
В 1977 г. «SurveyResearchCenterElectionStudies» при Мичиганском университете был преобразован в «AmericanNationalElectionStudies» (NES). Им руководит Национальный совет наблюдателей, не подотчетный отдельным американским университетам. Национальный научный фонд выделил этой организации большой грант. В настоящее время эту организацию возглавляет У. Миллер, а председателем совета является X. Эулау из Стэнфордского университета. NES стала центром проведения регулярных исследований национальных избирательных кампаний, в которых участвуют представители всех крупнейших национальных политических и социальных научных сообществ, а результаты этих исследований становятся достоянием научного сообщества в целом(Miller, 1994; гл. 11 наст. изд.).
Если в период между первой и второй мировыми войнами основную роль в развитии политической науки сыграл Чикагский университет, где была создана новаторская исследовательская школа, представители которой совершили подлинную революцию в изучении политических процессов, то в послевоенные десятилетия основную роль в распространении политической науки в подавляющем большинстве академических центров Соединенных Штатов и многих зарубежных стран несомненно сыграл «InstituteforSocialResearch» при Мичиганском университете. Во время летних занятий несколько сотен как американских, так и зарубежных молодых специалистов получили там навыки эмпирических и статистических методов исследования; его архивные материалы стали важными источниками для подготовки учеными многочисленных статей и десятков книг. Проведенные в Мичигане исследования электоральных процессов стали образцом международного уровня.
Распространение и совершенствование эмпирической политической теории затронули не только техническую и теоретическую стороны исследования электоральных процессов. Такие области, как международные отношения и сравнительная политология развивались столь же быстро, как и изучение американских внутриполитических процессов. В них также применялись количественные и междисциплинарные подходы. За несколько послевоенных десятилетий в основных университетских центрах, ведущих подготовку аспирантов, — Йеле, Калифорнийском университете в Беркли, Гарварде,
89
Мичигане, Висконсине, Миннесоте, Стэнфорде, Принстоне, Массачусеттском технологическом институте и др. — сотни соискателей получили степень доктора по политической науке, после чего им была предложена работа во многих американских и зарубежных колледжах и университетах. В большинстве этих учебных заведений в послевоенные десятилетия аспиранты изучали курсы по количественным методам исследований (Somit, Tannenhaus, 1967; Crick, 1959; Eulau, 1976).
В 40—60-е годы подготовка специалистов в значительной степени облегчалась благодаря поддержке возглавлявшегося П. Херрингом «SocialScienceResearchCouncil», который предоставлял аспирантам и начинающим исследователям стипендии, а также поддерживал ряд исследовательских программ. Два его исследовательских комитета, занимавшиеся политической наукой — «CommitteeonPoliticalBehavior» и отделившийся от него «CommitteeoncomparativePolitics» — особенно активно проводили в жизнь эти идеи и практику. Комитет по политическому поведению направлял и поддерживал электоральные исследования и исследования по законодательству, проводившиеся в Америке. Комитет по сравнительной политологии играл руководящую роль в развитии и совершенствовании региональных и компаративных исследований14. Если участниками этих программ были в основном американские политологи и обществоведы, то в работе конференций, проводившихся комитетом по сравнительной политологии в 1954—1972 гг., принимали участие и зарубежные ученые (они составляли примерно пятую часть). Некоторые из них, в частности, С. Роккан, X. Даалдер, С. Файнер, Р. Роуз, Дж. Сартори, на европейском и на национальном уровне были лидерами движения за развитие и совершенствование социально-политических исследований.
Именно в эти годы политическая наука как дисциплина приобретает характер современной «профессии». Факультеты политической науки, государствоведения и политики впервые возникли в конце XIX в. на основе сотрудничества и благодаря совместным усилиям историков, правоведов и философов. В первые десятилетия XX в. во многих американских университетах отдельные факультеты политологии уже существовали. В 1903 г. была основана Американская ассоциация политической науки, в которую входило немногим более 200 членов. К концу второй мировой войны их численность достигла 3 тысяч человек, к середине 60-х годов превысила 10 тысяч, а в настоящее время в составе ассоциации объединены более 13 тысяч индивидуальных участников. В основном в их число входят преподаватели высших учебных заведений, организованные в секции по многочисленным субдисциплинам. Большинство преподавателей и исследователей, объединенных в ассоциацию, имеют ученую степень доктора политической науки, присвоенную им в одном из ведущих центров подготовки соискателей. Как правило, для того чтобы ее получить, необходимо сдать определенное число экзаменов по специальности и методологии, а также осуществить достаточно крупный исследовательский проект. Научная репутация ученого определяется опубликованными им книгами и статьями, рекомендованными к изданию «мнением равных». Продвижение на научном поприще обычно требует положительной оценки деятельности ученого его коллегами, занимающимися изучением аналогичных проблем. Издается несколько десятков периодических журналов по отдельным отраслям политической науки, материалы которых публикуются после одобрения равными специалистами.
14 Отчет этого комитета за 1972 г.
90
За полвека, прошедшие со времени окончания второй мировой войны, преподавание политической науки и исследования в этой области привели к созданию крупной академической дисциплины, в рамках которой успешно развиваются многие отрасли; ее неуклонное движение вперед позволило нам значительно лучше понять политические процессы и их проявления. Материалы региональных исследований, проведенных в Западной и Восточной Европе, Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии, на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке буквально тысячами квалифицированных специалистов, которые работают в исследовательских центрах «региональных исследований», созданных при многих университетах и колледжах и имеющих собственные профессиональные организации и печатные издания, послужили основой для создания целых библиотек, состоящих из содержательных и нередко весьма сложных монографий.
Подобный краткий и выборочный обзор независимых исследовательских программ все же может дать общее представление о развитии политических знаний. Уже говорилось о распространении и усложнении электоральных исследований. Получаемые на их основании прогнозы в определенной степени можно сравнить с предсказаниями метеорологов или сейсмологов. Сделан большой шаг вперед в понимании политической культуры, ее воздействия на политические институты и их эффективность, а также культур важнейших элитарных и других социальных групп. К числу примеров эмпирических исследований такого рода можно отнести работы Г. Алмонда, С. Вербы, А. Инкелеса, Р. Инглхарта, С. Барнза и Р. Патнэма15. В большей степени описательно-аналитические исследования политической культуры представлены в трудах Л. Пая(Руе, 1962; 1985; 1988; Pye, Verba, 1965).Благодаря серии исследований, проведенных в последние десятилетия Вербой и его сотрудниками, существенно расширились наши представления о политическом участии16.
В первые послевоенные десятилетия Т. Парсонс и другие специалисты разработали «системный подход» для сравнения различных типов обществ и социальных институтов, основываясь на работах таких крупных европейских теоретиков, как Вебер и Дюркгейм17. Опираясь на эти и другие источники, Д. Истон впервые использовал в политической науке понятие «системы»(Easton, 1953; 1965; 1990; Almond, Coleman, I960; Almond, Powell, 1966).
Благодаря агрегативным статистическим методам исследования удалось усовершенствовать наши представления о процессах модернизации и демократизации 18, а также о функционировании государственных институтов19. Значительные успехи были достигнуты в осмыслении проблем групп интересов и феномена «корпоративизма»20, а также в оценке ключевой роли политических партий в развитии демократического процесса21.
В исследованиях X. Эулау, Дж. Уолке, X. Питкина и К. Прюитта были разработаны и систематизированы теории представительного и законодательного
15Almond, Verba, 1963; Verba, 1987: Inkeles el at., 1950; 1959; 1974; Jngiehart, 1977; 1990;
Barnes, Kaase et a!., 1979; Putnam, 1973; 1993.
16Verba, Ahmed, 1973; Verba, Nie, 1972; Verba, Nie, Kirn, 19781; Schloynan, Verba, 1979; Schlowan, Verba, Brady, 1995.
17Parsons, 1951;. Parsons, Schits, 1951;. Parsons, Smelser, 1956.
18Leiner, 1958; Deutsch, 1961; Upset, 1959; I960; 1994; Diamond, Plattner, 1993.
19Hibbs, 1978: Cameron, 1978; Alt, Chrysfal. 1983.
20Goldthorpe, 1978; Schmitter, Lehmhruch, 1979; Berger, 1981.
21 Upset, Rokkan, 1967; Sartori, 1976; Lijphart, 1968; 1984; Poweil, 1982.
91
поведения и процесса22. Г. Саймон, Дж. Марч и другие, начав с изучения правительственных организаций, создали новую междисциплинарную отрасль — теорию организаций, в принципе применимую к изучению любых крупных организаций, включая деловые корпорации23. В последние десятилетия в Соединенных Штатах и Европе ведутся совместные исследования в области государственной политики, которые со временем смогут достичь уровня новой политэкономии24.
В работах Р. Даля, А. Лейпхарта и Дж. Сартори значительного развития достигла теория демократии25. Концепция демократизации была разработана в трудах X. Линца, Л. Даймонда, Ф. Шмиттера, Г. О'Доннела, С. Хантингтона и др.26Изучение демократии, которому посвятил всю свою жизнь Р. Даль, являет собой пример того, как нормативная и эмпирическая политическая теория могут взаимно обогатить друг друга(Dahl, 1989).
Хотя в этой главе основное внимание уделено развитию и распространению эмпирических, объяснительных и количественных разновидностей политической науки, определенный прогресс был достигнут и в традиционных областях этой научной дисциплины. Концепции и умозаключения политических историков, философов и юристов теперь основываются на значительно более развитой научной методологии — придирчивом отборе и накоплении информации и повысившейся требовательности к ее логическому анализу и выводам. Работы специалистов по сравнительной политической истории внесли важный вклад в теорию государства, политических институтов и государственной политики (Moore, 1966; Scocpol, 1979; 1984).Совершенствование методологииcase-studiesв работах Г. Экстайна и А. Джорджа повысило уровень сравнительных исследований и исследований международных отношений27. Методология сравнительных исследований была развита и усилиями Г. Алмонда и его сотрудников, А. Пшеворского и X. Тьюна, А. Сайфарта, Н. Смелзера, М. Догана, Д. Кольера и Г. Кинга, Р. Кеохейна и С. Вербы28.
Благодаря трудам Дж. Роулза, Р. Нозика, Б. Бэрри, М. Уолзера, Дж. Фишкина и др., значительных успехов достигла нормативная политическая философия, причем не без влияния эмпирических исследований29. У. Галстон в недавно вышедшем издании «Политическая наука: состояние дисциплины, II» отмечает, что политическая философия и теория развиваются в направлении все возрастающей зависимости от достоверных данных, многие из которых получаются в ходе эмпирических исследований, проведенных как политологами, так и другими обществоведами(Galston, 1993).Галстон побуждает теоретиков политики систематизировать достижения эмпирических исследований постольку, поскольку они имеют отношение к политической философии, как это делали Р. Даль, Д. Томпсон и Дж. К. Уилсон(Dahl, 1956; Thompson, 1970; Wilson, 1993).
22Wahike, Eulau, 1962; 1978; Eulau, Prewitt, 1973; Eulau, 1993; Pifkin, 1967.
23 Simon, 1950; 1953; 1957; March, Simon, 1958; March, 1965; 1988.
24U^ldavsky, 1986; Flora, Heidenheimer, 1981; Heidenheimer, Heklo, Adams, 1990; Castles, 1989.
25Dahl, 1956; 1961; 1966; 1970; 1971; 1973; 1982; 1985; Lijphart, 1968; 1984; 1994; Sartori, 1987.
26Linz, Stepan, 1978; Diamond, Platter, 1993; Schmifter, O'Donnell, Whitehead, 1986;
Huntington, 1991.
27 О методологии см.: Eckstein, 1975; George, Mckeown, 1982. Применение этой методологии см.- George, Smoke, 1974; George, 1980; George et at., 1983; George, Simons, 1994.
28Almond, Coleman, I960; Almond, Flaganan, Mundt, 1973; Prwworski, Teune. 1970; Smelser, 1976; Dogan, Pelassy, 1990; Collier, 1993; King, Keohane, Verba, 1994.
29Rawls, 1971; Novk, 1974; Barry, 1970; Waller, 1983; Fishkin, 1992.
92
Оценка современных исследований судебной практики и публичного права, по мнению М. Шапиро, также развивается в направлении более тесного взаимодействия исследований права и политических институтов и процессов(Shapiro, 1993).Без правового анализа политическая наука в значительной степени утрачивает свою объяснительную способность, а правовой анализ, оторванный от институционального и процессуального политического контекста, формализуется, и сущность его выхолащивается. Труды Шапиро и все более разрастающейся группы исследователей судебной практики и публичного права подтверждают справедливость такого вывода(гл. 6 наст. изд.).
Таким образом, наша оценка истории политической науки включает и традиционные субдисциплины, к которым применялись те же критерии. Что касается ответной реакции политической науки на научную революцию конца прошлого столетия, то она оказалась неоднозначной и противоречивой. В некоторых предметных областях возникшие трудности были преодолены давно, в других эти трудности воспринимались как непреодолимые препятствия, лишающие эту область знания научной ценности и человеческой притягательности и создающие угрозу раскола научного сообщества. В данном случае нельзя сбрасывать со счетов те опасения, которые были вызваны боязнью отстать от времени, обусловленной введением новых методов исследования, статистической обработки данных, применением математики и виртуозных графиков. Тем не менее представители нового поколения специалистов в области политической истории, философии и права сумели преодолеть эти страхи. Выявив слабости и недостатки поведенческого подхода, они сумели выработать собственный арсенал мистификаций и доказали, что могут строить воздушные замки ничуть не хуже своих собратьев по ремеслу из числа бихевиористов.
studfiles.net
