54. Какие могут быть поведенческие реакции личности на стресс? Поведенческие реакции человека
Поведенческие реакции людей при кратковременном стрессе (в невесомости)
С 1961 по 1969 г., т. е. на протяжении восьми лет, я принимал участие в исследованиях влияния невесомости на человека и животных. Во время полетов по параболической траектории в самолете — летающей лаборатории возникала невесомость. Ее продолжительность 28-30 с. В каждом полете ее повторяли многократно (12 раз). Всего за несколько лет мне пришлось побывать при кратковременной невесомости более 2500 раз. Первые четыре года детально изучалось поведение всех людей, оказавшихся в невесомости было обследовано 425 человек. В последующие годы я избирательно фиксировал внимание лишь на ярких проявлениях обнаруженных ранее синдромов стресса. Таким образом, под моим контролем побывало в невесомости еще 380 человек, «прицельно отбираемых».
Из первых обследованных 425 человек 215 не имели летного опыта и были представителями профессий, не связанных с авиацией. 210 человек из числа обследованных профессионально участвовали раньше в авиационных полетах, прыгали с парашютом и, таким образом, многократно испытывали повышение и понижение (вплоть до невесомости) силы тяжести. Однако большинство из них (196 человек) впервые свободно парили по кабине у нас в невесомости. Все эти люди наблюдались во время первого в их жизни состояния невесомости, а также при повторных пребываниях в этих условиях. 2.2.3.
Стрессовая реакция «Что такое? Как быть?!»
Прежде надо сказать о всеобщей краткой ориентировочной реакции, наверное у всех и всегда возникающей в первые секун ды (у иных это доли секунды) в самом начале действия любого стрессора «ударного типа».
Начало любого экстремального воздействия (и в наших полетах с режимами невесомости) наверное для всех людей хоть сколько-нибудь неожиданно, даже если его и ждали Всякое опасное, неясное, внезапное изменение ситуации (среды, обстановки, общения) заставляет чувства, интуицию (потом, может быть, и сознание) мгновенно оценить: насколько знакомо и на что похоже это небезразличное изменение. Тут же решается главное: «Как быть? Что делать? Или не делать? По какому пути идти сейчас же в уже экстремально изменившейся обстановке?»
Аналитические системы досознания человека оказываются перед задачей (и решают ее): «Как быть? Кем быть? Чтобы все было хорошо (не очень плохо)». В это мгновение человек замирает и кажется дезориентированным («стукнутым», «парализованным», как в поговорке «бараном перед новыми воротами»). Движение, поведение на миг или дольше выключаются — они не нужны. Весь человек будто только «чувствилище», анализирующий живой механизм.
Это очень важный этап жизни, как он ни краток. Так как нередко «здесь и сейчас» решается — сохранить благополучие, выжить или пострадать, погибнуть. Такая реакция «выбора пути» может быть разной продолжительности. Решение, не вполне осо знаваемое, может случиться мгновенно. Но может быть долгий перебор возможных решений или даже «закупорка» сознания, если беспомощный при шоке разум не может сделать решающий шаг, выбрать рискованный путь.
У профессионалов-экстремалов (летчиков, парашютистов, испытателей, военных в бою, спасателей в деле) мы обнаруживали не меньше трех типов реакций «выбора пути» при внезапном стрессе.
А. Очень быстрый — за доли секунды почти интуитивное определение необходимых экстренных действий. Так было, когда возникала штатная (предусмотренная) авария. И потому был скор перебор и выбор способов ее купирования. Так бывает и когда в арсенале защитных реакций организма есть выработанные еще в ходе биологической эволюции мгновенные защитные действия.
Б. Но если «выбор пути» подымался до осознания случившегося, то уже не мгновенно, а за секунды, минуты совершалось определение того, какие нужны экстремальные экстренные действия. Во время такого «спокойного» анализа критической ситуации, как рассказывали профессионалы-экстремалы, «очень быстро думается», «в голове прокручиваются сотни возможных оценок решений», «мозги перегреваются», «голова раскалывается». При таком затянувшемся «выборе пути» поведение профессионала-экстремала спокойное, но лишь на вид он хладнокровен. Это талант, а у немногих даже гениальность (см. 4.1.3 Г).
В Такой профессионал может оказаться в неразрешимой, опасной ситуации. Тогда он способен выжидать, готовый к мгновенным действиям. И это не безвольное, и не невольно-пассивное ожидание прекращения действия стрессора, не «застопорен- ность», а профессионально отработанное скрытно-активное ожидание «своего часа», вернее, «своей секунды» для начала нужных действий.
При профессиональной подготовке к работе в экстремальных условиях должны использоваться специальные тренинги для умения овладевать и пользоваться стрессовой реакцией «Что такое? Как быть?». Профессионал должен мочь и уметь концентрировать, напрягать свою интуицию, а при необходимости и способность осмысливать происходящее и перспективу своих действий. У людей, многократно участвующих в наших полетах с десятками, сотнями «ударов невесомостью», эта реакция уменьшалась, становясь незаметной. Стойко сохранялась она лишь у пяти человек (см. ниже). 2.2.4.
www.med24info.com
Психогенные поведенческие реакции
Девиации поведения практически всегда сопровождают психогенные расстройства у детей и подростков. Однако в части случаев поведенческие нарушения становятся не только облигатными, ведущими в клинической картине психогенных расстройств, но оказываются их единственным выражением, их «маской».
Такие психогенные поведенческие реакции могут занимать самое краевое положение между болезнью и психическим здоровьем, но могут скрывать, вуалировать более тяжелые аффективные расстройства.
Понятие поведенческих реакций появилось и утвердилось в детской психиатрии благодаря работам французских психиатров. При этом одни авторы считали, что преобладание у ребенка таких реакций свидетельствует об изначальной, конституциональной, личностной аномальности, другие же полагали, что эти реакции при своем повторении формируют склонность к становлению психопатий. Близость их к личностным расстройствам определила их обозначение как «реактивно обусловленные изменения характера».
Долгое время поведенческие реакции не вызывали особого интереса, затем появились высказывания, что выделенные французскими учеными варианты (реакция оппозиции-протеста, имитации, отказа, гиперкомпенсации) являются их клиническими формами. В настоящее время стало очевидно, что указанные варианты отражают механизмы возникновения поведенческих реакций, а клинические формы в каждой из них могут быть разными, но выражающимися конкретными психопатологическими синдромами. При этом патологическими такие реакции можно назвать тогда, когда они сопровождаются нарушением адаптации, нарушением приспособления ребенка к окружающей среде.
Реакции оппозиции или протеста («делать все назло»), как уже отмечено, могут выражаться в различных клинических синдромах. Выделяют два варианта — активные и пассивные реакции протеста. Активные реакции протеста встречаются у детей и, особенно, подростков сравнительно часто. К наиболее распространенным относятся эксплозивные реакции с гневными вспышками и агрессивными поступками на фоне кратковременной дисфорической депрессии, во время которых могут совершаться разрушительные действия, направленные против обидчика, причиняться телесные повреждения. У детей младшего возраста это часто выражается в выкидывании или порче вещей обидчика, разрезании их на куски, сжигании их. Наиболее типичная клиническая форма активного протеста выражается патологическим агрессивным поведением (см. примеры сиблинговой депрессии, патологических реакций, возникающих в ответ на известие, что родители не родные). Повторяющиеся реакции протеста обычно наблюдаются при наличии хронической психогенной ситуации в семье, отражая появление и фиксацию психогенных личностных нарушений.
Появление в семье мачехи иди отчима нередко сопровождается столь бурными, длительными и патологическими реакциями протеста, что ребенок буквально заставляет родителей расстаться. При этом в одних случаях, при наличии у ребенка изначальной раздражительности и капризности, реакции на появление мачехи выражаются непрекращающимися агрессивными актами, разрушительными действиями, в других, при преобладании истероастенических особенностей (эгоцентризм, собственническое отношение к родителям), — карикатурно патологическими проявлениями (например, частые истерические припадки, демонстративные попытки самоубийства). Так, в одном случае истеричная девочка Ж., 10 лет, после появления мачехи стала ее ненавидеть, кричала, плевалась, дралась, требовала, чтобы отец ее выгнал. Затем у нее стали возникать бурные припадки, во время которых она изгибалась, билась об пал, стучала ногами и руками, синела, падала «как мертвая». В итоге отец развелся.
Распознать природу таких реакций бывает очень трудно. Правильной диагностике помогает выявление депрессивного аффекта и связи этих расстройств с психогенной травмой. Анорексия, являющаяся психогенной реакцией протеста, чаще исчезает при перемене обстановки, чем анорексия при депрессивной реакции. В первом случае дети с анорексией отличаются такими личностными нарушениями, как раздражительность, вспыльчивость, обидчивость, а настроение у них обычно хмурое, угрюмое. При депрессивной анорексии дети вялые, подавленные, плаксивые, астеничные.
Одна из основных причин реакций протеста — нарушение отношений в семье. Без своевременных (ранних) лечебно-педагогических мероприятий реакции протеста постепенно превращаются в устойчивое неправильное поведение и являются основой для формирования патологических характеров.
Суицидальное поведение встречается в основном в пре- и пубертатном возрасте. В его основе лежит чаще всего сильно аффективно заряженное сверхценное переживание обиды, острого недовольства окружающими или самим собой, стремление отомстить, наказать лиц, виновных в этих переживаниях.
Чаще всего непосредственным поводом служит Незаслуженное наказание, унизительное обвинение. Обычно суицидальное поведение у подростков неадекватно вызвавшему его обстоятельству, что отчасти связано с отсутствием четкого представления о том, что такое смерть. Мысли и представления могут реализоваться в суицидальных поступках (прием медикаментов, растворителей, самоповешение, прыжки с большой высоты и пр.). Решение покончить с собой при реакции пассивного протеста заранее не обдумывается (в отличие от депрессивных суицидов) и осуществляется импульсивно по механизму «короткого замыкания». В зависимости от типа личности сама попытка осуществляется в одиночестве (шизоиды) или «напоказ» (истероиды).
Считается, что суицидальное поведение наблюдается чаще в рамках ситуационных реакций протеста. Однако хорошо известны и не так уж редки немотивированные попытки самоубийства у подростков с хроническими психическими заболеваниями.
Реакции отказа (от контакта, пищи, жизненных потребностей, обучения и пр.) обычно возникают у детей и подростков при психогенных депрессиях, при «потере перспективы» (реакция фрустрации), при превалировании чувства отчаяния. Нередко такие реакции наблюдаются у детей, помещенных в и) пернаты, приюты, детские дома.
О склонности к подражанию у детей и подростков уже упоминалось. Реакции имитации играют важную роль в формировании личности и социализации. Они могут быть источником и асоциального поведения, а также вредных привычек. Большое значение для поведения подростков имеют реакции имитации, возникающие в больших группах при наличии отрицательного лидера с абсолютным авторитетом. Наиболее драматические последствия при этом возникают в религиозных сектах, в так называемых подростковых бандах. При наличии чрезвычайно почитаемого лидера, от которого подросток может оказаться в полной эмоциональной зависимости, обычная непатологическая имитация может трансформироваться в индуцированные состояния (см. выше). Результатом таких внушенных состояний могут быть массовые самоубийства, групповая агрессия, самосожжение. При склонности к невротическим реакциям ребенок легко перенимает заикание, половые перверсии и пр.
Реакции гиперкомпенсации проявляются в чрезмерном усилении тех форм поведения, которые способствуют маскированию переживаний собственной неполноценности. Особенно отчетливо это проявляется при наличии у ребенка каких-либо физических дефектов. Подросток старается казаться самоуверенным, очень значительным, решительным, умеющим руководить и пр. Внешняя показная бравада, самооговоры, вымышленные биографии направлены на завоевание авторитета (мальчик сообщает, что его отец — «военный герой», «знаменитый разведчик», что он «главарь» банды и пр.). Возникновению таких реакций способствуют также длительное пребывание в условиях социальной или эмоциональной депривации, хронические соматические заболевания. Психогенные поведенческие реакции нередко обусловливают «школьную дезадаптацию», в структуре которой наблюдаются как нарушения успеваемости, дисциплины, так и девиации отношений с окружающими.
Психогенные развития личности
Указанные расстройства возникают в ответ на хроническое психотравматизирование и в динамике своего становления имеют повторные реактивные состояния. Их описывают также как постреактивные развития личности.
В отличие от «взрослых», в подростковом возрасте реактивные состояния очень редко бывают психотическими и затяжными и часто отличаются клинической неочерченностью. Массивное пролонгированное травматизирование, лежащее в основе психогенных развитий личности у подростков, как правило, связано с семейной травмирующей обстановкой.
В настоящее время проблема жестокости и насилия в детстве в связи с ее большой социальной значимостью во всем мире признана одной из наиболее приоритетных, что закреплено в Международной конвенции о правах ребенка.
Первым вопросом, связанным с оценкой социально-медицинских последствий жестокого обращения с детьми, является определение основных понятий, используемых в исследованиях насилия над детьми. Чаще всего используются следующие термины: пренебрежение (neglet) или плохое обращение (maltreatment), жестокое физическое наказание, физическое насилие, издевательство (physical abuse, victimization), сексуальное злоупотребление (sexual abuse). Поведение родителей может также представлять собой серьезные упущения в обеспечении витальных (жизненно необходимых) потребностей ребенка в пище, одежде, приюте, в медицинском обслуживании, в защите от опасности. Такое явление, с нашей точки зрения, адекватно обозначается термином «социальное сиротство»,
Все перечисленные понятия Отражают хроническое психотравматизирование. «Физически жестокое обращение» определяется как «преднамеренное или осознанное применение жестоких телесных наказаний или причинение ребенку неоправданных физических страданий, например, нанесение ударов кулаком, ногой, колющих ударов, прижиганий». «Под сексуальным злоупотреблением понимается использование ребенка для целей сексуального удовлетворения взрослого человека или лица, значительно более старшего, чем сама жертва. Данное деяние может совершаться в различных видах: развратные действия, половые сношения или попытки таковых, изнасилование, кровосмешение (инцест), демонстрация порнографии, проституция малолетних».
Сексуальное злоупотребление — это и вовлечение функционально незрелых детей и подростков в сексуальные действия, которые они совершают, полностью их не понимая, на которые они не способны дать согласие или которые нарушают табу социальных (семейных) ролей.
При анализе насилия, примененного к детям, важен вопрос об оценке степени серьезности жестокого обращения и характера ближайших и отдаленных социально-медицинских последствий. С выраженностью последствий связывают такие факторы, как частота и продолжительность актов жестокости, их массивность, наличие у ребенка различных форм эмоциональной поддержки, возраст ребенка, особенности преморбидной личности и биологической «почвы», на которые падает насилие.
Существует корреляция между жестокостью наказаний, применяемых к ребенку, и мерами воздействия, которые использовались в семье родителя. Массовые исследования подтверждают связь между наказаниями и выраженностью агрессивности ребенка, частотой встречаемости у него случаев делинквентности, а также жестоким характером преступлений у тех лиц, которыми в детстве пренебрегали или с которыми обращались жестоко.
К числу признаков, определяющих превращение феномена жестокого обращения в психогенный фактор, следует отнести массивность, длительность и повторность воздействия, а также значимость его для личности. Тяжесть травмирующего эффекта жестокости оказалась связанной с наличием и характером психических расстройств у родителей и лиц, воспитывающих ребенка. При патологических последствиях жестокости наиболее часто среди таких личностей встречаются эксплозивно-эпилептоидные и экспансивно-паранойяльные, у которых эти особенности сочетаются с массивным алкоголизмом и криминальным анамнезом. В возникновении и, особенно, упрочении психогенных расстройств у детей значительную роль играют механизмы психогенного индуцирования, если в числе страдающих от жестокости оказывается не только ребенок, но и близкий ему взрослый, к которому имеется симбиотическая привязанность.
Выделяют следующие основные типы травматизирования. Для первого типа типично преобладание таких показателей, как сверхсильность, чрезмерная интенсивность (например, тяжелое зрелище, сопряженное с сильным испугом, смерть матери или убийство на глазах ребенка и пр.), повторность психогенных травм. Особенно патогенными являются сочетания сверхсильных повторных травм с таким характером хронически тяжелой ситуации в семье, когда имеет место обстановка угроз, запугивания, систематических, сопровождающихся тяжелыми травмами избиений, издевательств, унижений. Данный характер психотравматизирования лежит в основе психогенных развитий личности, начинающихся с повторных, очерченных психогенных реакций, в клинической картине которых исключительное место занимают аффективные расстройства. В детском периоде преобладают острые шоковые реакции в виде состояний «онемения» с растерянностью и заторможенностью, заканчивающиеся непродолжительной (до нескольких дней) астенической или адинамической депрессией.
Последующие психогенные реакции оформляются как тревожные и фобические депрессии невротического уровня. Клиническая невыразительность депрессивных проявлений не соответствует действительной тяжести расстройств, что выявляется при расспросах подростку, раскрывающих не только обилие психогенных переживаний, но и их глубину, витальность. Этому жe соответствуют данные психологического обследования, выявляющие дезорганизацию психики и многообразие аффективных расстройств депрессивного ряда с преобладанием тяжелого зафиксированного страха с схваченностью комплексными переживаниями ситуационного характера.
Формирование психогенных развитий личности проходит определенные этапы, первый из которых характеризуется аффективными расстройствами. На втором этапе хроническое аффективное напряжение, сосредоточенность на ситуационных переживаниях с неотвязным чувством изгойности приводят к ассенизации (депрессии истощения по Киельхгольцу), появлению ситуационных фантазий и формированию стойких психогенных комплексов со сверхценным отношением к себе, ситуации, окружающим. Депрессивные расстройства приобретают все более личностную окраску. При этом преобладают дисфорический, астеноадинамический, тревожно-фобический, деперсонализационный типы. Клинически все эти расстройства остаются на невротическом уровне или имеют ларвированный характер. При этом до 10-летнего возраста обычно фиксируются малодифференцированные черты тормозимости и возбудимости, до 14 лет — черты тормозимости, реактивной лабильности и эксплозивности; у старших подростков (до 18 лет и более) формируются отчетливые и разнообразные структуры патологических личностей по сензитивно-шизоидному, реактивно-лабильному и эпилептоидному типам. В целом установлено, что пролонгированные психогенные травмы, лежащие в основе психогенных развитий, не только вызывают, но и модулируют, совместно с другими факторами, типы личностной аномальности. Наличие стойких психогенных комплексов при усилении психотравматизирования способствует возникновению сензитивных идей отношения, схваченности травмирующими переживаниями вплоть до идей овладения. С этим нередко связаны агрессивные поступки по отношению к главному виновнику страдания, которые чаще оформляются в виде острых аффективных реакций, но могут проявляться и как депрессивный раптус (взрыв). Между выраженностью психогенных расстройств и нарушениями поведения, связанными с педагогической запущенностью, отмечается обратная зависимость: чем более патологическим является комплекс психогенных расстройств, тем менее заметны признаки асоциальной личностной деформации и делинквентности.
Началом психогенного развития у взрослых после перенесенного реактивного состояния считается появление механизма самодвижения, когда, несмотря на отрыв от вызвавшей причины, происходит дальнейшая патологизация состояния. В детском и подростковом возрасте такой отрыв значительно чаще сопровождается постепенной дезактуализацией психогенных переживаний и нормализацией состояния. Показателем же начала психогенного развития следует считать присоединение к психогенной симптоматике личностных изменений. Все это свидетельствует о большей обратимости психогенных расстройств в детском и подростковом возрасте, а следовательно, о возможности их коррекции при своевременном вмешательстве. Второй тип психотравматизирования отличается отсутствием сверхсильных, чрезмерно интенсивных, острых психотравм и ограничивается тяжкой семейной ситуацией с преобладанием механизмов индуцирования и усвоения «дурных примеров», культивируемых асоциальных модусов поведения. В таких асоциальных и дезорганизованных семьях с криминологической отягощенностью наблюдаются привычное разрешение конфликтов через драки, частое применение физических наказаний, другие неправильные формы воспитания. Начальный этап становления аномальных личностных свойств выражался в повторных характерологических и поведенческих реакциях протеста, отказа, которые имели склонность к повторению и закреплению. При этом в окладе характера формировались такие особенности, как ранимость, отгороженность и неприязнь к лицам, имеющим отношение к психотравмирующей ситуации, раздражительность и взрывчатость, ситуационно обусловленные колебания настроения.
На втором этапе формирования психогенного развития наблюдается генерализация средовой психической дезадаптации с проявлениями патологического модуса личностного реагирования не только в семейной ситуации, но и в школе, ближайшем микроокружении. Одновременно наблюдаются гротескно усиленные признаки пубертатного криза и полиморфные поведенческие расстройства делинквентного характера (уходы из дома, кражи, ранняя алкоголизация, агрессивное поведение). По окончании пубертатного периода в условиях стойкой средовой психической дезадаптации с микросоциальной запущенностью закрепляются приобретенные свойства личности с патохарактерологическими радикалами неустойчивости, истероидности и возбудимости. Отмеченный тип психотравматизации преимущественно проявляется в патохарактерологических развитиях личности, сочетается с неустойчивой асоциальной личностной деформацией, полиморфными делинквентными нарушениями поведения и наблюдается главным образом в группе воспитанников специальных коррекционных школ для детей с девиантным поведением.
При третьем типе психотравматизирования в формировании психических нарушений ведущую роль играют условия семейной, преимущественно «материнской депривации» с эмоциональной безучастностью к развитию детей и выраженной гипоопекой, включающей неудовлетворение их витальных потребностей. В таких семьях, как правило, царят беспробудное пьянство и наркотизация социально деградировавших родителей. Детьми не занимаются, к ним не проявляют ни интереса, ни сострадания; от них легко отказываются, выгоняют из дома, выписывают с жилплощади. В связи с частотой лишения таких родителей родительских прав дети рано становятся социальными сиротами, и чем раньше они попадают в детские дома, приюты и интернаты, тем скорее к семейной запущенности присоединяются явления госпитализма, соединяющие в себе психогению и депривацию.
Типы становления психогенной личностной аномальности можно представить следующим образом.
Психогенное развитие личности (этапы становления):
1) повторные аффективные реакции;
2) формирование психогенных сверхценных комплексов и личностных реакций;
3) становление определенных личностных структур:
— сензитивно-шизоидных
— реактивно-лабильных
— психастенических и др.
Патохарактерологические развития:
1) аффективная сенсибилизация, аффективные реакции;
2) депривационные расстройства и личностные реакции;
3) становление личностной аномальности по механизму индуцирования, фиксации и депривации с учетом особенностей социализации.
Когнитивный характер депривации, сочетание с педагогической и социальной запущенностью определяют индивидуальное своеобразие аномальных личностных свойств, частоту частичных задержек психического развития и особенности неправильной социализации. Личностная дисгармония формируется не только через фиксацию патохарактерологических реакций, но и посредством неправильной социализации личности. При индуцированных вариантах она углубляется признаками асоциальной личностной деформации с выраженной делинквентностью, при депривационных вариантах трансформируется проявлениями социальной инфантилизации с недостаточностью навыков социального общения и личностной активности. На нашем материале патохарактерологические развития встречались в 2 раза чаще.
Приведенные данные иллюстрируют два клинических наблюдения из судебно-психиатрической практики.
Девочка А., 16 лет обвинялась в неоднократных кражах личного имущества. В связи с возникшими сомнениями в психическом здоровье была направлена на стационарное освидетельствование в ГНЦС и СП им. В. П. Сербского. Из анамнеза известно, что наследственность А. психическими заболеваниями не отягощена. «Мать была спокойной, ласковой, заботливой. Отец до рождения испытуемой также был вполне уравновешенным. В год ее рождения перенес тяжелую травму головы в автомобильной аварии. Через 4 года у него появились эпилептические припадки и резкие изменения характера. Стал злобным, вспыльчивым, агрессивным, начал злоупотреблять алкоголем, систематически конфликтовал в семье.
Испытуемая — младшая из четырех детей. Развивалась правильно. В возрасте 5 лет перенесла травму носа и острый испуг: на ее глазах у отца случился припадок. До сих пор вспоминает со страхом, как отец «закричал не своим голосом, весь почернел, с размаху упал и стал дергаться». Сразу оцепенела, перестала разговаривать, испытывала панический страх. В таком состоянии находилась 2—3 дня, а затем начала говорить, но еще около месяца отмечалось заикание и временами были ночные страхи. В период выхода из этого состояния была плаксива и пуглива.
Мать очень испугалась за девочку, стала к ней особенно внимательна. Это вызвало ревность старших сестер и брата, которые стали относиться к А. неприязненно. В семье все чаще и тяжелее протекали скандалы, затеваемые отцом. Девочка стала бояться отца, тяжело переживала конфликты и изменившееся отношение сестер и брата. Еще больше привязалась к матери, буквально не отходила от нее ни на шаг.
В школе начала учиться с 8 лет. В первом классе перенесла корь и дважды —воспаление легких. В школьной характеристике значилось, что девочка производит впечатление «какой-то забитой». Обстановка дома все ухудшалась. Отец прямо заявлял, что не любит ее потому, что она хуже всех детей, кричал, унижал, бил. Когда А. исполнилось 12 лет, ее мать умерла от злокачественной опухоли. Переживала это очень тяжело, тосковала, плакала, не спала, уединялась. Считала, что «раз умер единственный близкий человек, то она также не будет жить». Больше месяца постоянно звала мать, подолгу сидела на ее могиле. Все мысли были поглощены надеждой, что мать вернется. Часто возникали кошмарные сновидения. Однажды с целью самоубийства выпила 12 таблеток аспирина. Сделала это тайком и долго лежала, надеясь умереть. Перестала ходить в школу и не училась около месяца. Дома на нее никто не обращал внимания, она оказалась совсем одна. Постепенно к ней стал теплее относиться средний брат, девочка потянулась к нему. В школе отстала, была оставлена на второй год в четвертом классе. Становилась все более замкнутой, ранимой, сензитивной. С 13 лет у нее стали возникать психогенные колебания настроения в сторону усиления тоскливости. В такие периоды не находила себе места, уходила из дома, бродила. Все время думала о том, почему ее не любят и почему она хуже других. Через год после смерти жены отец женился. Бурные протесты девочки ни к чему не привели. Мачеха относилась к девочке безразлично, отец же часто наказывал. А. стала все делать «назло» отцу и мачехе, в частности, начала красть вещи из дома и выкидывала их «на помойку». Настроение все чаще было тоскливым, жить не хотелось. Стала eщe более замкнутой. Все чаще бродила одна, ночевала где придется. В возрасте 14 лет, во время одного из таких побегов, была изнасилована. Больше недели не выходила из дома, была сильная тоска, чувство безысходности, сидела, забившись в угол, «плакать уже не могла». В школе стало известно о случившемся, но дети относились к А. более бережно, чем раньше. В беседе с учительницей отец сообщил, что А. стала невыносимой, ничего не хотела делать, ни с кем не общалась, была «как волчонок».
Между тем кражи продолжались. А. похищала вещи мачехи и ее сестры и прятала их на чердаке. В возрасте 16 лет, после того как вещи были найдены, девочку привлекли к уголовной ответственности.
В стационаре на экспертизе девочка первое время вступала в контакт крайне неохотно, отвечала односложно. Была заторможена, напряжена, тосклива. При разговоре об отце, мачехе совсем замолкала, становилась еще более угрюмой, на глазах появлялись слезы. В дальнейшем постепенно стала более контактной. Стало ясно, что А. очень тянется к людям, но постоянно боится встретить неприязнь и недружелюбие. С большим трудом удалось выяснить, что у нее умерла мама, которая ее очень любила, а теперь она никому не нужна. Сообщила, что она по характеру очень изменилась, ей теперь тоже никто не нужен, она никогда не выйдет замуж, никому не верит. Рассказала, что своими поступками «назло» она мстила «за все» своим обидчикам. Иногда, когда ей кажется, что ее не понимают, она отказывается продолжать беседу, заявляя при этом: «Все равно не поймете». В палате замкнута, угрюма, контакты очень избирательны. Очень ранима.
Однажды на ее имя было получено письмо от одной из ее сестер, но отдать его А. было невозможно. Оно было полно упреков, прямых оскорблений и заканчивалось словами: «Не вздумай возвращаться, преступница». Пришлось написать отцу и порекомендовать изменить к А. отношение. Интеллект у А. достаточно развит. Отношение к травмирующим переживаниям сверценное. В эмоциональных реакциях много незрелого, детского, наивного. В заключении врачей отмечено, что девочка обнаруживает признаки психогенного равития личности, связанного с тяжелыми, повторными, длительными психогенными травмами, с выраженными личностными изменениями по сензитивно-шизоидному типу, с психогенными сверхценными комплексами, склонностью к депрессивным реакциям, дисгармоничностью и незрелостью психики. А. была направлена на лечение. Через 3 года, после окончания 7 классов, работает, замечаний нет. Живет в общежитии. Замкнута, очень болезненно относится к малейшим обидам, не верит в свои силы. Очень привязана к брату, но подруг нет. Настроение легко становится тоскливым. Такие состояния длятся по 2—3 дня.
Испытуемый П., 17 лет, обвиняется в убийстве отца. Из анамнеза: отец систематически злоупотреблял алкоголем. В состоянии опьянения был злобным, агрессивным, садистичным, деспотичным, тяжело избивал жену и детей. Мать по характеру неуравновешенная, слабовольная, последние годы также злоупотребляла алкоголем, воспитанием детей не занималась. Рождение и раннее развитие П. — без патологии. Болел редко. Был тихим, спокойным, покладистым, общительным. В возрасте 4 лет испугался собаки, стал бояться животных. В школу был определен в 7 лет, учился хорошо, лучше усваивал математику, домашние задания выполнял не всегда. В классе к нему хорошо относились, считали добрым, честным, отзывчивым. С учителями конфликтов не было. Увлекался спортом, любил животных. В характеристиках подчеркнуты его скромность, чуткость, мягкость, отзывчивость, готовность прийти на помощь.
После окончания 8 классов поступила ПТУ, к моменту совершения убийства учился на III курсе. Успевал хорошо, зарекомендовал себя положительно. Никто не замечал у него плохого настроения. Говорили только, что он «все время какой-то безрадостный».
В семье между тем нарастала тяжелая психогенно травмирующая обстановка. Родители, по словам соседей, «совсем потеряли человеческий облик», ходили в потрепанной одежде, в синяках и царапинах, воспитанием детей совсем не занимались. Также отмечали, что у П. «не было детства», «за 6 лет ни одной ночи не спал спокойно», «отец избивал П. до полусмерти просто так». Сам П. тяжело переживал ситуацию в семье, никому об этом не рассказывал. В детстве после побоев отца и конфликтов в семье плакал, очень боялся прямых встреч с ним, мечтал быстрее вырасти, чтобы «защитить себя и родных». В то же время, когда отец был трезв, П. радовался, тянулся к нему, «прощал все обиды». Со временем такие периоды становились все более редкими. С 9—10 лет П. все чаще стал задумываться, как изменить поведение отца. В периоды пониженного настроения стали возникать фантазии, в которых он представлял себе, как отец «вдруг» исчезает или с ним происходит несчастный спутай (попадает под транспорт, ему на голову что-то падает и пр.). П. стал стыдиться родителей. Настроение стало понижаться не только после агрессии отца, но и в постоянном ожидании конфликта. Во время пьяного буйства отца у П. все чаще стало возникать не только отчуждение, но и злость и даже ненависть, которые со временем становились все сильнее. При встречах с отцом испытывал «огромное внутреннее напряжение», страх, панику. После конфликта не мог уснуть, испытывал тревогу, опустошение, боялся, что из темноты «выскочит отец». Ночи напролет думал, почему он такой несчастный, мечтал о счастливой жизни, завидовал всем, у кого «нормальные» родители. Часто были кошмарные сновидения, в которых главным злодеем всегда был отец. Утром с трудом просыпался, настроение оставалось подавленным, ощущал вялость, «тяжесть на сердце», нежелание двигаться, идти в школу. Последние 3—4 года, когда мать также часто находилась в состоянии тяжелого опьянения, не могла передвигаться и даже говорить, у мальчика возникайте отчаяние, непреодолимое чувство беспомощности, на мгновения ощущал невозможность двинуть руками и ногами, «буквально столбенел». Во всем, что происходит с матерью, винил отца, чувство ненависти к нему усилимтесь и стало постоянным.
II. не мог отвлечься от овладевающих им тяжких переживаний даже во время занятий в училище. Однако он никому не жаловался. Последний год его беспокоили головные боли, боли в области сердца, общая слабость, повышенная утомляемость, пониженный аппетит. Чувствовал себя совершенно одиноким, заброшенным, настроение стало постоянно плохим. Появилось ощущение, что он не может больше переносить «эти мучения», мечтал об армии. Иногда в периоды крайнего напряжения возникала мысль как-то избавиться от отца. Этих мыслей он пугался, отгонял их. Во время очередной ссоры с отцом он нанес ему тяжелые телесные повреждения, повлекшие за собой смерть. В этот выходной день с утра родители пили водку, кричали и дрались и так «надоели оба», что П. в 3 часа дня ушел из дома и долго бродил по улице. Чувствовал нарастающую тоску, злобу. Чтобы как-то успокоиться, выпил 200 г водки, сильно опьянел, поспал на скамейке парка. В 7 часов вечера снова пошел по улице, чувствовал себя несколько спокойнее. Встретил приятеля, который не заметил у П. никаких признаков опьянения. Еще около часа П. с приятелем разгуливал по парку, затем пошел домой. Соседи рассказали, что П. вернулся домой в 9 часов вечера. «Было слышно, как отец орал на него, потом бил. П. молчал». Мать находилась в тяжелом опьянении, но помнит, что муж ударил сына ребром кисти по шее. В ответ П. побледнел, кинулся к отцу и заломил ему руки назад. Испугавшись, мать позвала соседей. Сосед, придя через 10 минут, увидел, что отец П. лежит в проходе большой комнаты, а П., «сидя на корточках, держит его руки за спиной». Тут же он отпустил отца, поднялся. Сосед ушел, мать легла и «услышала удары?.. Эти удары услышали и соседи. Когда они вошли, то увидели, что П. «стоит на голове отца и топчет его лицо». «Он был как безумный, злой, глаза огромные, ничего не видящие вокруг». Соседи с трудом оттащили его, он вырывался, устремился к отцу со словами «все равно убью». Подскочил к лежащему отцу и снова стал с остервенением топтать его лицо ногами. Его вывели на лестницу, все время повторяли, что он убил отца, а мальчик все равно рвался в квартиру. Лицо П. в это время ничего не выражало, взгляд был пустой и безразличный. Он бросился к окну (5-й этаж) и пытался выброситься. Его остановили. Сотрудники милиции признаков опьянения у П. не обнаружили. Он к моменту их прихода был спокоен, отрешен. П. не помнил, как он топтал отца, как его оттаскивали соседи, выводили на лестницу.
В период проведения стационарного освидетельствования П. оставался подавленным, но был словоохотлив, вежлив. На многие вопросы отвечал односложно, но об обстановке в семье, поведении отца, своих переживаниях говорил с эмоциональной схваченностью. Отметил, что за последний год он изменился, стал замкнутым, неуверенным в себе, крайне ранимым, беспомощным, «потерял перспективу». Когда он узнал, что убил отца, не поверил, считал что это сделал не он. Каких-либо изменений личности по эндогенному типу не обнаруживал. У врачей сложилось убеждение, что и аффективные расстройства, и изменение характера у П. связаны с тяжелой, длительной психогенно травмирующей ситуацией в семье. Ему был поставлен диагноз: «Психогенное развитие личности, острая аффективная реакция, развившаяся по механизму «короткого замыкания», сопровождавшаяся аффективно измененным сознанием».
biofile.ru
4.2. Особенности поведенческих реакций
Изменение поведения при стрессе является более интегральным показателем характера ответа на воздействие, чем отдельные биохимические или физиологические параметры. Более часто доминирует форма поведения с повышением возбудимости, выражающаяся в дезорганизации поведения, утрате ряда ранее приобретенных реакций, треморе и т. п., поведение с преобладанием стереотипии (ответы не адекватны общей ситуации, не имеют приспособительного значения). При более умеренных степенях психического напряжения изменения поведения касаются нарушения процессов научения, проявляются персеверацией, нарушением психомоторной координации. Страдает качество восприятия, сложные формы целенаправленной деятельности, ее планирование и оценками [121, 137]. Роль типа личности в характере ответного поведения при стрессовых условиях очень существенна. По В. Н. Мясищеву [135] в экстремальных условиях у импрессивных личностей имеется склонность к заторможенности внешней реакции и усилению вегетативных реакций, к повышению уровня катехоламинов, особенно в значимых ситуациях. У экспансивных личностей ярко выражены как внешние, так и внутренние (вегетативные) реакции, что соответствует их тенденции к внешнему разряду своих переживаний.
Анализ поведенческих реакций в ответ на стрессовые (экстремальные) воздействия позволил Л. А. Китаеву-Смык [91] выделить две наиболее общие формы изменений поведенческой активности при кратковременных, но достаточно интенсивных воздействиях: активно-эмоциональное и пассивно-эмоциональное реагирование.
В структуре активно-эмоционального реагирования можно выделить две фазы: 1) реализация фило- и онтогенетически сформированной программы адаптационных, защитных реакций, действий в ответ на экстремальное воздействие, то есть фаза «программного реагирования»; 2) фаза «ситуационного реагирования», характеризующаяся наличием реакций для восстановления физиологического и психологического гомеостаза «потрясений» первой фазы.
Если активное реагирование направлено на удаление экстремального фактора (агрессия, бегство), то пассивное реагирование – на пережидание экстремального фактора. Речь идет, прежде всего, о чрезмерном и неадекватном уменьшении двигательной активности, снижающей эффективность защитных действий человека.
Обе указанные общие формы поведенческих реакций находят проявления и в экстремальных условиях операторской деятельности. В литературе накоплено немало описаний обеих форм реагирования операторов в реальных профессиональных ситуациях. Примером пассивно-эмоционального реагирования, явно неадекватного требованиям аварийной ситуации, может служить случай, описанный К. М. Гуревичем [54]. Опытный оператор московской энергосистемы получил известие об аварии, которая могла повлечь за собой нарушение энергоснабжения важного объекта, сел в кресло и безмолвно, в полном оцепенении просидел, пока авария не была ликвидирована другими операторами.
В экстремальных условиях операторской деятельности (в условиях космического полета), особенно в начальной, острый период адаптации к невесомости наблюдается нарушения психосенсорной сферы [114]. Отмечаются явления уменьшения объема оперативной памяти, сужения объема восприятия и внимания, затруднения в переключении и распределении внимания, изменения в оперативном мышлении. Эти изменения можно рассматривать как вполне «естественные» первичные адаптивные реакции сенсорных и психофизиологических систем на экстремальные воздействия, то есть изменения в психической сфере следует считать своеобразной адаптивной реакцией на изменяющиеся условия деятельности. Именно в силу адаптивного, приспособительного изменения психических процессов в конечном счете обеспечивается устойчивость высших психических функций, адекватность текущего психического отображения окружающей обстановки, надежность механизмов опережающего психического отражения (антиципации).
Наиболее характерной поведенческой реакцией в условиях экстремальных воздействий профессионально хорошо подготовленных операторов является целесообразно-активная форма, то есть реализация человеком-оператором осмысленных, активных и целесообразных действий, направленных на достижение профессионально значимых целей деятельности при сохранении целостности управляемого объекта, своего здоровья и жизни. В пользу такого вывода свидетельствуют результаты многочисленных экспериментов [54, 114, 149 и др.]. Например, результаты анализа профессиональной деятельности космонавтов в экстремальных, а иногда и в сверх-экстремальных условиях свидетельствуют о том, что успешное решение экипажами задач по управлению космическим кораблем, работа в открытом космосе и выполнение других заданий обусловливается высокой устойчивостью, надежностью их профессионального поведения. Аналогичные данные об устойчивости процессов приема и преобразования приборной информации в широком диапазоне изменения экстремальных условий внешней среды представлены В. Ф. Вендой и В. Г. Зазыкиным [38].
Однако, данные об устойчивости функционирования системы психической регуляции в экстремальных условиях деятельности у хорошо подготовленных операторов относятся, в основном, к воздействиям неблагоприятных факторов среды, – можно предположить, что влияние психологических факторов, связанных с угрозой здоровью, опасностью, высокой ответственностью за результаты деятельности будут сопровождаться снижением устойчивости физиологических функций и работоспособности.
В качестве важного механизма устойчивого характера психической регуляции профессиональной деятельности человека-оператора можно предположить, что чем более высокий уровень функциональной организации человека-оператора, тем менее выражена линейная зависимость колебаний в функциональном состоянии от изменений во внешних условиях [107]. Например, наличие качественных переходов в состоянии физиологических функций при монотонном возрастании величины воздействующего на человека фактора является общебиологической закономерностью, которая проявляет себя на уровне целого организма и его отдельных органов. По-видимому, на психологическом уровне проявляется тот же принцип качественных «переходов» в состояниях системы психической регуляции. В пределах одного состояния система психической регуляции оказывается устойчивой и функционирует относительно независимо от интенсивности воздействующего фактора.
Одним из возможных проявлений профессионального (психологического) стресса является развитие синдрома психического изнеможения, истощения как реакции на запредельные для конкретного индивида рабочие требования [399]. Данное состояние чаще всего проявляется в эмоциональном истощении, деперсонализации и резком снижении личных трудовых достижений.
Как отмечают Р. Хокки и П. Хамильтон [190], определить характерные изменения в процессах выполнения деятельности под воздействием тех или иных стрессогенных условий довольно сложно. Авторы выделили два вида эффектов стресса – стратегические, которые определяются задачей или экспериментальной ситуацией, и структурные, которые зависят от параметров работы системы. К первым относятся показатели распределения внимания, организации внутреннего мыслительного процесса, соотношения скорости и точности ответов и критерии принятия решения. Структурные эффекты проявляются в скорости переработки информации, характеристиках процесса затухания следа в сенсорной памяти, объеме кратковременной памяти и уровне мышечной активности (то есть показателе готовности к реагированию). Такое разведение эффектов стресса достаточно условно. Но в то же время динамика по четырем показателям (селективность внимания, соотношение точности и скорости ответов, скорость переработки информации и объем кратковременной памяти) довольно точно отражает изменения в выполнении деятельности при стрессе.
studfiles.net
Классификация форм поведения человека и животных. Причины поведенческих реакций человека.
Индивидуальное поведение включает разнообразные акты, направленные на выживание и жизнеобеспечение отдельной особи:
* Локомоция — перемещения животного в пространстве, необходимые для выполнения практически любых приспособитель-ных функций.
* Манипуляционная активность — совокупность действий особи с предметом, направленная на его адекватное использование в приспособительной деятельности. Составляет необходимый компонент пищевого, гнездостроительного, исследовательского, орудийного, а также других сфер поведения животного. Представляет собой систему определенным образом интегрированных элементов разного иерархического уровня. Сложность этой системы определяется не только морфологическими особенностями эффекторов (например, развитие кисти у обезьян или превращение передних конечностей в крылья у птиц), но также и общим уровнем организации поведения и психики животного (Дерягина, 1986).
* Исследовательская активность — комплекс реакций, которые знакомят животное с окружающей средой или источником раздражения и создают основу для «индивидуального программирования поведения» (Тинберген, 1963).
* Кормовое (или пищедобывательное) поведение — сложный, иерархически организованный многоуровневый комплекс двигатель-
ных актов, направленных на отыскание, схватывание, удержание добычи и последующее манипулирование с ней. В кормовом поведении действия с наследственно обусловленной видоспеци-фической программой тесно переплетены с действиями, приобретенными в результате индивидуального приспособления к среде. На пищедобывательных реакциях основано большинство методик изучения высшей нервной деятельности животных.
* Поведение, направленное на поиск оптимального температурного режима, которое обеспечивает процессы терморегуляции.
* Защитное поведение, связанное с поисками убежища, избеганием опасностей, охраной детенышей.
* Гигиеническое поведение направлено на поддержание чистоты тела, а также осуществление уринации и дефекации.
* Игра — совокупность специфически ювенильных проявлений всех форм поведения взрослого животного, характерная главным образом для молодых особей (Фабри, 1976; 1993), или та форма деятельности, «в которой складывается и совершенствуется управление поведением на основе ориентировочной деятельности» (Эльконин, 1997).
* Орудийная деятельность — особая категория индивидуального поведения, когда одни предметы окружающей среды используются для воздействия на другие в качестве средств, повышающих эффективность поведения в какой-либо сфере жизнедеятельности или даже уровень всего поведения в целом (Фабри, 1980). Это, несомненно, важная категория поведения, особенно в связи с проблемой разума животных. Однако она не столь универсальна, как рассмотренные выше, потому что к использованию орудий прибегают относительно немногие животные, причем в определенных и достаточно редких ситуациях.
Репродуктивное поведение связано с образованием брачных пар, выведением потомства и его воспитанием (его рассмотрение не входит в нашу задачу).
Социальное поведение включает все типы взаимодействий животных в сообществе, диапазон которых очень широк. Одни животные ведут исключительно одиночный образ жизни, большинство других образует разнообразные по численности (до многих тысяч особей) и Уровню сложности сообщества. Многие виды в течение года переходят от одиночного к общественному образу жизни. Такие переходы характерны для многих видов птиц, некоторых грызунов и хищных млекопитающих (волки).
Один из аспектов социальных взаимоотношений животных связан с проблемой высших когнитивных функций. Речь идет о структуре индивидуализированных сообществ, все члены которых различают друг друга «в лицо» и сложность организации которых зависит от уровня рассудочной деятельности вида (Крушинский, 1986; Гудолл, 1992).
Проявление всех форм поведения находится под влиянием суточных, сезонных и другихбиологических ритмов.
Потребности и их виды.
Потребности – это нужда в чем-либо необходимом для поддержания жизнедеятельности отдельного человека, социальной группы или общества в целом.К специфической особенности потребностей относится их «необратимость»: с той или иной степенью интенсивности при любой ситуации они изменяются, как правило, в одном направлении – в сторону роста.Виды потребностей: материальные, духовные, потребности в безопасности.Многие ученые по-разному классифицировали потребности.Аристотель делил потребности на первичные и вторичные.
- Первичные: физиологические потребности: потребность в воздухе, пище, воде, жилище и т. д. Потребности в безопасности и защищенности.
-Вторичные: потребность в уважении: потребность в чувстве собственной ценности, уважение и признание со стороны окружающих, обращение членов коллектива за советом и др.Потребность в самовыражении: стремление быть самим собой, возможность реализовать себя в своем деле, овладение новыми знаниями.
cyberpedia.su
54. Какие могут быть поведенческие реакции личности на стресс?
Стресс - это адаптивная реакция на внешнюю ситуацию, которая приводит к физиологическим (повышение АД, артриты, язвы), психологическим (раздражительность, депрессия) и поведенческим (снижение производительности труда, прогулы, текучесть кадров) отклонениям у людей.
Разрешение тех или иных ситуаций в управленческом цикле провоцирует, как правило, состояние психической напряженности личности. Типичная стрессовая ситуация возникает при перегрузке заданиям и нехватке времени на их выполнение. Формула стресса: «деятельность - перенапряжение - отрицательные эмоции». Стресс проявляется в зависимости от того, насколько личность психофизиологически и морально оказывается устойчива к перегрузкам и как долго она может выдержать их. У каждого есть индивидуальный временной предел стресса. При нарастании стресса работоспособность личности снижается. Если проанализировать нарастание стресса, то можно выделить три его фазы:
Фаза мобилизации характеризуется ростом интенсивности реакций, повышением четкости интеллектуально-познавательных процессов, ускорением их, готовностью быстро вспоминать необходимую информацию — цифровую, слуховую, графическую, — свободой ассоциирования и оригинальностью мышления. В этой фазе и руководителю, и работнику, как правило, удается сделать много, качественной в срок, так как личность полностью использует все свои ресурсы, активизирует потенциальное «могу».
Фаза дезадаптации появляется вслед за фазой мобилизации, если стресс длится долго, усиливается и «зашкаливает». Возникает реакция запредельного торможения. Это проявляется прежде всего в снижении качества исполнения. В поведении появляется неорганизованность, нарушаются информационные и коммуникативные каналы общения, теряется четкость передач информации, возрастает ее неверное понимание, затрудняется ориентация в ситуации, недостаточно учитывается ее изменчивость, принимаются решения, «выпадающие» из ситуационных переменных, слабо учитывающие их результаты и последствия, В этой фазе и руководитель, и работники допускают много ошибок, нарушая управленческий цикл в той или ИНОЙ деформации его стадий.
Фаза дезорганизации возникает тогда, когда «запредельность» стресса продолжает нарастать, приводя в расстройство внутреннюю систему саморегуляции поведения личности. В этой фазе появляются «провалы» «пустоты» и «перерывы» в осознании ситуации. Это разрушает поведенческую организацию индивида, приводя к потере контроля за ситуациями. Личность уже не может справиться с требованиями, которые они к не предъявляют. В поведении резко возрастают рассогласованность, суетливость и растерянность, так как в мышлении хаотично возникают такие «точки» торможения, которые «изнутри» защищают личность от запредельного психологического перенапряжения. Их становится все больше и больше, что и приводит личность в состояние вялости, апатии, расслабленности, пассивности, безнадежности.
Последствия долговременного стресса бывают прямо противоположными: у одного типа руководителей порог стрессоустойчивости может повыситься, у другого - снизиться. У личности может измениться структура потребностей и иерархия ценностных ориентаций, переосмысливаться прошлый опыт и личные достижения. Выход из личностного кризиса осуществляется и как развитие (стремление найти другую работу и как деградация (адаптация к сложившейся ситуации, поскольку везде одинаково плохо).
Для руководителя важно научиться смягчать удары стрессовых факторов, а для этого надо уметь их распознать заранее. На каждой стадии управленческого цикла есть специфические и общие «стрессоры) Однако стрессовые состояния необходимы руководителю, т.к. они не только стимулируют работу любой «здоровой» фирмы, но и сигнализируют об упущениях и ухудшениях. С одной стороны, он должен держат удары «стрессоров», с другой - обязан побеждать их.
Некоторые методы борьбы со «стрессорами» ( выявленные Американской ассоциацией по менеджменту) таковы: 1) делегирование полномочий, 2) анализ стрессовых ситуаций, 3) выявление причин, приводящих к стрессу, 4) общение с коллегами, другими работниками, посетителями, 5) беседы по телефону с приятелями и встречи с друзьями (вне работы), 6) физические оздоровительные занятия (вне работы), 7) переключение на активный отдых (вне работы), 8) следование оптимально избранному распорядку дня (на работе и дома), 9) самоустранение от стрессовых ситуаций (временный отпуск, перерыв в работе), 10) более интересная увлекающая работа, 11) ежедневные временные интервалы для коротких передышек, 12) разбивка отпуска на несколько этапов, 12) чтение специальных книг, 13) аутогенная самостоятельная тренировка, 13) участие специализированных тренингах, 14) психотерапевтическое лечение.
studfiles.net
