ГлавнаяПоведенческиеКоррекция поведенческих нарушений у детей

Коррекция нарушений поведения у детей с расстройствами аутистического спектра. Коррекция поведенческих нарушений у детей


«Коррекция эмоционально-поведенческих проблем у детей, перенесших онкологическое заболевание, методами краткосрочной стратегической терапии» (Фисун Е.В.; Мирошкин Р.Б.)

 

На фоне роста выживаемости детей, перенесших онкологическое заболевание,  существует острая необходимость в разработке и развитии эффективных методов реабилитации, в том числе, психологической. На сегодняшний день исследователями отмечаются  многочисленные психологические  нарушения, вызванные последствиями болезни и лечения. Как известно, курс лечения онкологического заболевания определяется протоколом и носит весьма агрессивный характер — химиотерапия, лучевая терапия, хирургические методы. После окончания курса противоопухолевого лечения у большинства детей отмечается нарушения когнитивных, моторных, сенсорных функций, памяти, внимания; замедлении формирования высших психических функций в течение длительного периода после т.д. (Касаткин и др., 2015; Мирошкин, 2017; Krull et al, 2013; Temming & Jenney, 2010).  Кроме того, наблюдается  изменение эмоционального состояния виде повышенной тревожности, эмоциональной неустойчивости, страхов, низкой самооценки, эгоцентризма,  инфантилизма. Им сопутствуют поведенческие нарушения: агрессивные проявления, девиантное поведение, деятельностная пассивность, трудности в межличностных отношениях – со сверстниками, родителями (Мирошкин и др.,2015, 2017; Mullick & Algin, 2010).

Вместе с тем, онкологическое заболевание у ребенка является мощным стрессором для всей семьи. Возникающий в результате тяжелого детского заболевания кризис затрагивает все сферы семейного функционирования: эмоциональную, функциональную, социальную; влияет на структуру семьи. Кроме того, следствием кризисного воздействия является нарушение детско-родительских отношений. Оптимальная родительская позиция способствует развитию ребенка,  помогает детям преодолеть многоуровневое влияние болезни, максимально возможно восстановить физическое здоровье, наладить отношения с социумом, избежать тяжелых последствий психологической травматизации. (Климова и др., (Климова и др., 2010; Фисун, Мирошкин, 2017).

Наряду с диагностикой и коррекцией когнитивных и моторных нарушений решение эмоционально-поведенческих проблем у детей, перенесших онкологическое заболевание, занимает значительное место в структуре психологических реабилитационных мероприятий Лечебно-реабилитационного научного центра «Русское поле» ННПЦ ДГОИ им. Д.Рогачева. В 2016-17 гг. психологами Центра была исследована эмоционально-поведенческая сфера у 237 детей-пациентов от 6 до 18 лет, находящихся на разных сроках ремиссии и имеющих онкологические диагнозы различной нозологии. В качестве методов исследования использовались опросник отклоняющегося поведения Ахенбаха (Achenbach, 1991) и опросник детской депрессии (CDI) (Kovacs, 2008). Были выявлены аффективные расстройства — у 24% детей, тревожность и страхи — у 19%, депрессивные тенденции — у 13%,  признаки социальной дезадаптации  — у 17%,   замкнутость – у 13% детей-пациентов (Мирошкин и др., 2017). Таким образом, тема эмоционально-поведенческой коррекции является весьма актуальной.           

Проведенный анализ запросов на психологическую помощь семье и детям в ЛРНЦ «Русское поле» в 2015-17 гг. (более 3000 семей, обратившихся к психологам) позволил выделить несколько групп заявленной проблематики:

  1. Проблемы, связанные с физиологическими функциями:
  1. Проблемы в обучении, в развитии, мотивационно-волевая пассивность.
  2. Проблемы социального общения: замкнутость, ограничения социальных контактов.
  3. Поведенческие проблемы: агрессивность, истерики, непослушание, навязчивости и т.д.
  4. Эмоциональные проблемы:

Качественный анализ содержания  клиентских случаев в ЛРНЦ «Русское поле» указывает на взаимосвязь указанной симптоматики не только с течением болезни и лечения, но и с особенностями семейной организации, с особенностями детско-родительского взаимодействия, что подтверждается рядом исследований. (Федоренко, Горохова, 2016; Фисун, Мирошкин, 2017; Fedorenko, Baranova, 2016; Enskar et al., 1997).

  1. Гиперопека ребенка встречается примерно в 80% семей, обращающихся за психологической помощью (Федоренко, Горохова, 2016; Фисун, Мирошкин, 2017; Благовещенская, 2011; Fedorenko, Baranova, 2016). Это связано со следующими предпосылками:
  1. Социальная изоляция родителя, ребенка, семьи. Замкнутость семьи влечет за собой потерю навыка социального общения не только у взрослых, но и у детей (Федоренко, Горохова, 2016; Fedorenko, Baranova, 2016).
  2. Тяжелая болезнь ребенка нередко становится основным фокусом внутрисемейного взаимодействия. Сам ребенок и его возрастные и эмоциональные потребности остаются «в тени» болезни. Тогда «дурное» детское поведение становится способом привлечения внимания к себе (Фисун, Мирошкин, 2017).
  3. Изменение структуры семьи, касающееся, в первую очередь, изменения семейной иерархии. Во главе иерархии оказывается больной ребенок, «управляющий» родителями по своему разумению (Fedorenko, Baranova, 2016).
  4. Роль матери вытесняет другие социальные роли, происходит концентрация женщины на ребенке. Утрата социальных ролей подруги, профессионала, жены провоцирует закрепление позиции матери, способной уникальным образом заботиться о ребенке. Данное стремление сохраняется даже при взрослении детей, возрастании срока ремиссии. Это не позволяет детям адекватно решать возрастные задачи, «заставляет» их быть более инфантильными и более требующими материнской опеки. Это чревато более бурными сепарационными возрастными бунтами (что часто трактуется как плохое поведение) или мотивационно-волевой пассивностью, что в запросах на помощь звучит, как нежелание учиться, отказ иметь внешкольные занятия, отсутствие познавательного интереса и т.д.  (Fedorenko, Baranova, 2016).
  5. Физическая и эмоциональная истощенность родителей. Перенесенный стресс, высокая степень вовлеченности в задачи лечения ребенка, позиция самоотречения и самонаказания приводят к истощению ресурсов для родителей. Регулярно наблюдается картина, в которой родители оказываются не в состоянии реализовывать последовательные и предсказуемые стратегии воспитания в силу глубокой астенизации. При этом часто родители сообщают о своей беспомощности перед детскими капризами и непослушанием. Также в таких случаях наблюдается депрессивный фон у родителей, на который дети реагируют либо чувством вины, либо проявлениями эгоизма (Фисун, Поляков, Климова, 2013; Enskar et al., 1997; Nardone, Giannotti, Rocchi, 2008)
  6. Родительское чувство вины за болезнь ребенка затрудняет построение границ допустимого поведения для детей, адекватных возрасту и текущей ситуации. При этом дети, как и в ответ на родительскую астенизацию, склонны развивать  манипулятивное поведение  (Nardone, Giannotti, Rocchi, 2008; Dahlquist et al., 1993).
  7. Потеря родительской компетентности. Семья оказывается в ситуации, когда мнение профессионалов является весьма значимым. Наличие чувства вины за болезнь ребенка генерализует ощущение собственной несостоятельности, как родителя. Родители перестают чувствовать себя «хорошими», склонны обращаться за мнением к другим людям, причем не только специалистам – врачам, психологам, педагогам, но и обывателям, имеющим преувеличенный авторитет. В такой ситуации родители не уверены в правильности своих действий, они склонны постоянно менять свой стиль родительства. Они весьма самокритичны, применяют крайне мало стабильных правил. В таких семьях наблюдается хаотичность режима дня, требований, поощрений и порицаний (Nardone, Giannotti, Rocchi, 2008).

В связи с вышесказанным  «обычное» сопротивление семьи изменениям становится сильнее, даже если предполагаемые изменения связаны с избавлением от проблемной симптоматики. Следовательно, психологическое воздействие  на симптом может быть затруднено.

Соответственно, становятся очевидными два взаимосвязанных условия психологической работы с проблемной симптоматикой у детей:

Необходим метод, позволяющий соблюдать данные условия и соответствовать требованиям краткосрочности пребывания семей в реабилитационном центре (2-4 недели с интервалом не менее 3-х месяцев).     В качестве такого метода для коррекции эмоционально-поведенческих нарушений у детей-пациентов в ЛРНЦ «Русское поле» используется краткосрочная стратегическая терапия Джорджио Нардонэ (Центр стратегической терапии, г.Ареццо, Италия) (Нардонэ, Вацлавик, 2006). Сутью подхода является познание проблемы через ее решение, а не поиска причин ее возникновения, Наличие четкой схемы работы, апробированных протоколов воздействия, возможность отсроченного наблюдения, стойкость терапевтического результата  делают данный подход весьма привлекательным для включения в список реабилитационных методик. Протокол представляет собой запланированную последовательность фаз терапии с соответствующими терапевтическими шагами, Основной целью краткосрочной стратегической терапии является быстрое решение проблем, долгое время влияющих на жизнь  пациента и его окружения (Нардонэ, Вацлавик, 2006).

Схема работы в рамках краткосрочного стратегического подхода:

 

Ниже приведены несколько примеров случаев, работа с которыми проводилась в условиях ЛРНЦ «Русское поле» с помощью методов краткосрочной стратегической терапии. Воздействие производилось согласно предъявленному запросу; анализу причин, приведших к тому или иному симптому, не уделялось много внимания. Фокус внимания был сосредоточен на текущей ситуации и на профилактике рецидива симптоматики в будущем, что определяется концепцией подхода.

  1. Мальчик, 10 лет, диагноз острый лимфобластный лейкоз, перенес трансплантацию гемопоэтических стволовых клеток, срок ремиссии 2 года. Постоянно носит медицинскую маску, невзирая на отсутствие медицинских показаний, уговоры матери, требования друзей (которые даже пробовали срывать с него маску во время игры).

Беседа велась в форме стратегического диалога, с использованием вопросов с иллюзией альтернативы (Нардонэ, Сальвини, 2011). Например: «Ты носишь маску, потому что боишься заразиться или чувствуешь себя в ней более уверенно?». В результате стратегического диалога выяснился мотив отказа – чувствует себя в маске более уверенно, смущается полных щек и прыщиков.

Использованные мамой предпринятые попытки решения проблемы – уговоры, увещевания.      С целью заблокирования предпринимаемых матерью попыток решения проблемы  ее внимание было сфокусировано на том, что в  уговоры заставляют сына только больше сопротивляться, держаться за маску плотнее, а не отказаться за нее. Следовательно, уговоры и увещевания не только не приносят эффекта, но и, возможно, укрепляют сопротивление мальчика.  Женщине было предложено перестать уговаривать сына отказаться от маски.   

Для ребенка была использована метафора «Рыцарского забрала»: «Ты знаешь, откуда взялась традиция у военных отдавать честь? В старые времена, когда рыцари носили шлем с забралом, они, встречая дружественного  воина, движением ладони откидывали забрало, показывая свое открытое лицо. Этим они давали друг другу знак, что не собираются воевать, что настроены дружелюбно».

Психолог: Когда ты  выходишь общаться с друзьями, ты собираешься с ними играть или воевать?

Мальчик: Я хочу с ними играть.

П.: Как ты думаешь, твои друзья хотели бы видеть твое лицо, чтобы понимать, как ты настроен, или нет?

М.: Думаю, хотели бы видеть.

П.: Конечно, так понятнее, как играть, когда видно твое лицо, когда видно, улыбаешься ли ты.

После данного диалога мальчик снял маску прямо на приеме по своей инициативе.  Далее для закрепления результата ребенку было предложено ежедневно в течение 10 минут изучать перед зеркалом свое лицо в поисках привлекательных, с его точки зрения, черт. Это было необходимо для снижения тревожности по поводу собственной внешности, «привыкания» к своему лицу.

Через неделю на следующем приеме выяснилось, что мальчик ни разу не надел маску, активно общался с друзьями. Также он обнаружил, что у него приятная улыбка, а щеки не такие уж полные.

Но вскоре обнаружилась погрешность в работе: мама, хотя и была инициатором обращения и присутствовала на приемах, не была в полной мере включена во взаимодействие, не стала «ко-терапевтом». Основные предписания получил ребенок, мать оказалась пассивным наблюдателем процесса, хотя, по ее признанию, с момента постановки диагноза всегда контролировала любые изменения, происходящие с сыном, участвовала в любых его действиях. Перед самым отъездом у мальчика появился насморк, и мама, испугавшись,  заставила его надеть маску, несмотря на его протесты и утверждения доктора об отсутствии связи между простудой и ношением защитной маски. Имело смысл на фоне происходящих изменений с ребенком  провести с ней отдельную беседу, исследовав ее тревоги, призвав ее поддержать сына, а также поставив перед ней дилемму: иммунитет ребенка скорее окрепнет, если он будет ходить в маске или если станет постепенно его «тренировать», открывая лицо?  Понятно, что в данном случае уверенность психолога в пользе отказа от маски базировалась на информации, полученной от лечащего врача.

В последующих описанных случаях данная оплошность не была допущена, и работа велась в тесном сотрудничестве с родителями. А именно: более плотно использовалось непрямое вмешательство (основные предписания получали родители  с полной расшифровкой их смысла, с предварительной их мотивацией вести именно терапевтическое воздействие на проблемное поведение детей).

  1. Девочка, 5 лет, диагноз острый лимфобластный лейкоз, срок ремиссии 1,5 года. Испытывала ночные страхи, боялась неких «существ». Маме подолгу приходилось успокаивать дочь вечерами. Предпринятые матерью попытки решения проблемы – уговоры, что бояться нечего, что «существ» нет. Разумеется, эти увещевания успеха не имели. На приеме девочке было предложено нарисовать этих «существ», рассказать про их особенности, привычки и обычаи. Оказалось, что это семья привидений Птичкиных, которые пугают девочку от скуки. Девочка настолько увлеклась рассказом, что в итоге призналась в симпатии к героям и захотела забрать рисунок с собой, а не уничтожить его, как это часто хотят сделать дети, нарисовавшие пугающий образ. Девочке и ее маме было дано предписание: ежевечерне придумывать сказки про семью Птичкиных. С одной стороны, это стало вариацией техники работы со страхами «Фантазия страха», при которой пациенту предлагается ежедневно выделять 30 минут на подробное фантазирование на тему пугающих сюжетов и событий (Нардонэ, 2008). С другой стороны, так обеспечивался регулярный доверительный контакт мамы и дочери. Кроме того, женщине были даны подробные разъяснения относительно сути техники, так что ее роль становилась вполне экспертной. Страхи ребенка минимизировались довольно быстро, а вечерние разговоры вошли в семейную привычку.
  2. Девочка, 9 лет, перенесла опухоль головного мозга, срок ремиссии 4 года. Устраивала регулярные истерики, адресованные близким, особенно бабушке, которая проводила с ней много времени. Предпринятые попытки решения проблемы – успокаивание, избегание ситуаций, провоцирующих истерики. Следствием этого стало повышение требований девочки, применение ею шантажа: «Сделайте, как говорю, иначе будет истерика!».

Бабушке девочки было предложено использовать технику «Показательные выступления»: объявить внучке, что трижды в день она должна по 15 минут устраивать демонстративные истерики перед бабушкой, которая ради этого будет откладывать свои дела, внимательно наблюдать и всячески поощрять интенсивность «выступления». В случае «незапланированной», инициированной девочкой истерики предписывалось немедленно выразить свою готовность завести будильник на 15 минут и внимательно наблюдать: «Я понимаю, трех раз оказалось недостаточно!». 

Для снижения тревоги женщины: «А ребенку не станет плохо от такого количества криков?» — был проведен анализ ежедневных ситуаций (истерик оказалось гораздо больше трех). Кроме того, с помощью стратегического диалога бабушкой    был сделан вывод: используемые попытки избегать истерики (смягчение дисциплинарных правил, выполнение требований девочки) делают их эффективным инструментом внучки воздействия на родных. Следовательно, их количество и продолжительность будет увеличиваться. В то же время «Показательные выступления» призваны уменьшить интенсивность истерических проявлений.

В момент уменьшения симптоматики во взаимодействии могут появиться «пустоты» — освободившиеся от проблемного наполнения время и силы взрослых и детей. Данные «пустоты» полезно заполнить позитивно окрашенной деятельностью, общением.

 Поэтому для создания альтернативы проблемному поведению бабушке и девочке было предписано совместное творчество: лепка, рисование и т.д. Уже через неделю бабушка сообщила о значительном сокращении количества истерик. Девочка наотрез отказалась от «плановых выступлений»; «внеплановые» быстро купировались, когда бабушка выражала решимость «руководить» ими, немедленно выставляя время для истерик и «заставляя» внучку скандалить.  Суть истерик была в попытке ребенка контролировать ситуацию, управлять ею. При «перехватывании» данной инициативы взрослым истерика теряла всякий смысл.

Очевидно, что проблематика обращающихся за помощью семей не исчерпывалась заявленными темами, но применяемый «точечный» метод позволяет, во-первых, учитывать актуальную готовность семей производить системные изменения. Во-вторых, метод запускает механизм семейного взаимодействия на новом уровне. Это происходит благодаря получению нового эмоционально-корректирующего опыта (то, что казалось неизменной проблемой, может быть изменено), а также возросшему ощущению компетентности у родителей, которые выступают в роли ко-терапевтов. Это особенно важно для семей, где тяжело переболел ребенок, где родители переполнены чувством вины и беспомощности.

Метод краткосрочной стратегической терапии  использовался в рамках реабилитационных мероприятий в ЛРНЦ «Русское поле».  При анализе результатов работы с  52 пациентами и членами их семей улучшение симптоматики  отмечены у 88% пациентов, отсутствие изменений – у 12% (в основном, при мотивационно-волевой пассивности), ухудшений отмечено не было. Наиболее эффективно в условиях краткосрочной работы (2-5 встреч) корректировались  фобические и обсессивно-компульсивные расстройства, а также проблемы детско-родительского взаимодействия, сопряженные с детскими истериками и непослушанием.  При последующих обращениях пациентов в ЛРНЦ отмечена стойкость полученного терапевтического эффекта.

Таким образом, применение метода целесообразно при проведении комплексной реабилитации семей с детьми, перенесшими онкологическое заболевание. Стоит отметить, что при проведении данной работы необходимо тесное сотрудничество с врачами для получения более полной информации о состоянии здоровья пациента. Это позволяет более продуктивно работать со страхами и тревогами родителей относительно здоровья детей, а также помогает иметь адекватные представления о возможностях и ограничениях конкретного ребенка.  

Список использованной литературы:

Благовещенская М.Н. (2011). Некоторые проблемы детско-родительского взаимодействия в семьях с детьми, перенесшими онкологическое заболевание, на этапе реабилитации. Журнал практической психологии и психоанализа, 3. http://psyjournal.ru.

Касаткин В.Н., Карачунский А.И., Малых С.Б., Исматуллина В.И., Володин Н.Н., Мирошкин Р.Б., Крутикова Н.Ю., Румянцев А.Г. (2015) Когнитивные характеристики и проблемы поведения у детей с острым лимфобластным лейкозом, завершивших лечение по протоколу МБ-2008: пилотное исследование. Вопросы практической педиатрии, том 10, № 5, с. 7-12.

Климова С.В., Микаэлян Л.Л., Спиркина Е.А., Фарих Е.Н., Фисун Е.В. (2010). Психологическая помощь в условиях стационара семьям с детьми, страдающими онкологическими заболеваниями». В сб.: Какого цвета надежда?.. Из опыта работы психолога в отделении детской онкологии и гематологии. М.: Ваш полиграфический партнер.

Мирошкин Р.Б., Фисун Е.В., Филиппова Н.Е. (2010). Психологическая реабилитация семей с детьми, перенесшими онкологическое заболевание. Журнал практической психологии и психоанализа, 3. http://psyjournal.ru.

Мирошкин Р.Б., Фисун Е.В., Бобровская А.В., Карапетян Л.А., Вилюжанина Ю.А. (2017) Психологические нарушения пациентов различных возрастных групп и методология работы на 2-м этапе реабилитации в детской гематологии-онкологии. Доклад на VIII Межрегиональном совещании НОДГО «Перспективы детской гематологии-онкологии: мультидисциплинарный подход-2017», Москва, 25-28 мая 2017 г.

Мирошкин, Е.В. Фисун, А.В. Бобровская, Л.А. Карапетян, М.И. Стригина, В.Н. Анисимов (2017). Исследование психологического статуса у детей с разными онкологическими диагнозами на втором этапе реабилитации. Сборник тезисов VIII Межрегионального совещания НОДГО «Перспективы детской гематологии-онкологии: мультидисциплинарный подход-2017», Москва, 25-28 мая, 2017 г

Мирошкин Р.Б., Фисун Е.В., Исматуллина В.И., Воронин И.А. (2015)  Психологические аспекты реабилитации детей с онкогематологическими заболеваниями. Педиатрия и детская хирургия, научно-практический журнал Общественного объединения «Союз педиатров» Казахстана, 2 (80), 52-54.

Нардонэ Дж., Вацлавик П. (2006). Искусство быстрых изменений. Краткосрочная стратегическая терапия. М.: Издательство Института психотерапии.

Нардонэ Дж., Сальвини А. (2011) Магическая коммуникация. Стратегический диалог в психотерапии. М.: Рид Гр.

Нардонэ Дж. (2008) Страх, паника, фобия.  М.: Изд-во Института Психотерапии.

Федоренко М.В., Горохова Л.Г. (2016). Особенности детско-родительских отношений в семьях с ребенком, больным острым лимфобластным лейкозом. Практическая медицина, 116 ‘7 (99) ноябрь 2016 г.

Фисун Е.В., Поляков В.Г., Климова С.В. (2013) Проблема эмоционального выгорания у родителей детей, находящихся на стационарном лечении онкозаболевания.  Детская онкология, 1-3/2013.

Фисун Е.В., Мирошкин Р.Б. (2017) Психологическая коррекция эмоционально-поведенческой сферы у детей и подростков, перенесших онкологическое заболевание, методами краткосрочной стратегической психотерапии на  втором этапе реабилитации. Сборник тезисов VIII Межрегионального совещания НОДГО «Перспективы детской гематологии-онкологии: мультидисциплинарный подход-2017», Москва, 25-28 мая 2017 г.

Фисун Е.В., Мирошкин Р.Б., Карелин А.Ф., Карапетян Л.А. (2017) Нарушения детско-родительских отношений в семьях с детьми, страдающими онкологическими заболеваниями. Доклад на Международной научно-практической конференции «Семья и дети в современном мире», Санкт-Петербург, 13-15 апреля 2017 г.

Achenbach TM. Manual for the Child Behavior Checklist/4-18 and 1991 Profile. Burlington, Vermont.

Birnie K.A. (2012). Parenting a Child with Cancer. Mind Pad. http://www.cpa.ca. 1-10.

Dahlquist, L.M., Czyzewski,  Copeland, K.G., Jones, C.L., Taub, E., & Vaughn, J.K. (1993). Parents of children newly diagnosed with cancer: Anxiety, coping, and marital distress. Joumal of Pediatlic Psychology, 18(3), 365-376.

Enskar, K., Carlsson, M., Golsater. M., Hamrin, E., & Kreuger, A. (1997). Parental reports of changes and challenges that result from parenting a child with cancer. Joumal of Pediatric Oncology Nursing. 14(3), 156• 163.

Kovacs M. (2008) (copyright 1992, 2003).Children’s Depression Inventory (CDI). Technical Manual Update. Toronto: Multi-Health Systems, Inc.,

Krull KR, Brinkman TM, Li C, Armstrong GT, Ness KK, Srivastava DK, et al. (2013) Neurocognitive outcomes decades after treatment for childhood acute lympho-blastic leukemia: a report from the St Jude lifetime cohort study. J Clin Oncol. 31(35):4407. Epub 2013 Nov 4.

Mullick M. S.I., Algin S.(2010). Emotional and Behavioural Disorders in Children and Adolescents with Neoplasm. Bangabandhu Sheikh Mujib Medical University Journal. Vol 3, №2.

Nardone G., Giannotti E., Rita Rocchi R. (2008)  Modelli di famiglia. Tea Edizioni.

Temming P, Jenney ME (2010) The neurodevelopmental sequelae of childhood leukaemia and its treatment. Arch Dis Child 95: 936-940.

Fedorenko M.V., Baranova Z.Y. (2016) Child-parent relations in families with a seriously ill child // E-conference presentations National Center for Child Welfare Excellence website. New York, 2016 — P. 1

 

familypsychology.ru

Нарушения Поведения У Ребенка И Коррекция Поведения У Ребенка – Энергия Жизни!

Коррекция поведения у ребенка

Краткий обзорКаждый родитель должен беспокоиться о любых изменениях, которые могут произойти в поведении ребенка, чтобы они могли предоставить родителю важную информацию о том, что происходит в голове и внутреннем мире ребенка.

Что изменилосьСуществует несколько положительных аспектов в умении выявлять такие изменения. Эта возможность понять, что означает проблема, нередко будет единственным методом найти способ ее решения.

Большинство медицинских экспертов могут подтвердить тот факт, что основное поведение, которое заметно в ребенке, — это результат сочетания многих небольших поведенческих действий.Если родитель сможет правильно истолковать поведенческий “образец” и найти правильное ответное действие, то это поможет ребенку справиться с ситуацией или даже получить положительный опыт.

В попытке понять ребенка, родителю придется умело наблюдать за различными эмоциональными реакциями, которые показывает ребенок, так как с их помощью можно понять мыслительный процесс ребенка и его нужды.В тоже время, ребенок будет брать в пример родителя и его/ее разные реакции и поведенческие нормы. Иногда ребенок будет их дублировать.

Следовательно, родителю нужно быть внимательным и контролировать то, как он реагирует на ситуации, помня о том, что ребенок способен скопировать такое поведение.

С помощью таких наблюдений родителю будет легче справиться с ребенком, у которого сильная воля, который любит во всем соревноваться и, которому всегда нужно слышать слова поддержки и одобрения. В таком случае родитель сможет научить ребенка соответствующим навыкам.

Нарушения поведения у детейКраткий обзорУ всех детей в то или иное время могут возникнуть проблемы с поведением, которые в большинстве являются нормой, и родители могут с ними справляться. Тем не менее, когда определенный поведенческий образец становится последовательным и пагубным, в поиске понимания и адекватного решения проблемы, стоит обратиться за помощью.

ПоведениеСамые распространенные и не опасные расстройства поведения обычно подразумевают гиперактивных детей, которые устраивают розыгрыши, подшучивают и иногда становятся бунтарями. Однако когда такие относительно мягкие образцы поведения становятся все серьезнее и злее, выходят за рамки того, что принято считать нормой, стоит рассматривать это как расстройство поведения.

Самым распространенным негативным и разрушительным результатом такого поведения станет то, что ребенок может увечить себя, животных или других людей, испортить имущество, лгать или воровать. Он может не успевать по учебе и даже прогуливать занятия, рано начать курить, пить и употреблять наркотики, рано начнет жить сексуальной жизнью, часто будет идти на конфликт и враждебно относиться к власти.

Все вышеперечисленное поведение будет присуще «проблемному» ребенку, и родитель, чаще всего, будет не способен справиться в таких ситуациях.Замешательство и злость, которые будут испытывать обе стороны, должны быть соответственно рассмотрены, чтобы иметь возможность преодоления этой негативности. Это также поможет ребенку понять, что «возврат» к более спокойному поведению поможет наладить отношения с людьми вокруг.

Недавнее исследование показало, что причиной такого поведения не всегда является окружение, его могут вызвать некоторые нарушения работы мозга.Недостаток некоторых веществ или их нарушение баланса в мозге может быть причиной такого поведения, так что стоит рассматривать и такую возможность.

Прочитав статью «Нарушения поведения у ребенка и коррекция поведения у ребенка» у вас не возникнет трудностей с поведением детей.

vitalenergy.ru

Коррекция нарушений поведения у детей с расстройствами аутистического спектра

Данная работа является результатом обобщения опыта, основанного на непосредственной работе с ребенком с аутизмом по коррекции деструктивного поведения и изучении литературы по данной проблеме.

Детский аутизм — проблема не новая на сегодняшний день. В современных условиях уделяется большое внимание изучению аутистикоподобных расстройств, тождественных по проявлениям раннему детскому аутизму, но имеющих иное (неэндогенное) происхождение. Поэтому в последние годы общеупотребительным стал термин «расстройства аутистического спектра» (РАС).

Расстройства аутистического спектра (РАС) — это спектр психологических характеристик, описывающих широкий круг аномального поведения и затруднений в социальном взаимодействии и коммуникациях, а также жёстко ограниченных интересов и часто повторяющихся поведенческих актов.

В современных клинических классификациях детский аутизм включен в группу первазивных расстройств, проявляющихся в нарушении развития практически всех сторон психики. Здесь нельзя разделить аффективную и когнитивную составляющие: это один узел проблем. Искажение развития когнитивных психических функций является следствием нарушений в аффективной сфере. Эти нарушения приводят к социальной дезадаптации, к деформации основных механизмов аффективной организации поведения — тех механизмов, которые позволяют каждому нормальному ребенку устанавливать оптимальную индивидуальную дистанцию в отношениях с миром, определять свои потребности и привычки, осваивать неизвестное, преодолевать препятствия, выстраивать активный и гибкий диалог со средой, устанавливать эмоциональный контакт с людьми и произвольно организовывать свое поведение. Таким образом, одна из основных трудностей, с которой сталкиваются как близкие ребенка, так и специалисты, работающие с ним — это нарушение социально адекватного поведения.

В 2013 г. в детский сад поступил мальчик 2008 г.р. На комиссии ПМПК был поставлен диагноз — психическое расстройство и расстройство поведения, МКБ10.f84. При первом знакомстве с ребенком были отмечены следующие особенности поведения: стремление уйти от общения, отсутствие активного интереса к окружающему миру, агрессия, самоагрессия. Поэтому одной из задач коррекционной работы стала задача по коррекции нарушений поведения. Работа осуществлялась поэтапно, в течение одного года.

На первом этапе было организовано ряд диагностических исследований. Были использованы следующие методики:

1.         Методика диагностики раннего детского аутизма (Лебединская К. С., Никольская О. С.). Данная методика позволяет выявить особенности развития всех нервно-психических сфер ребенка, способствует ранней диагностике и терапии РДА, а также выбору методов психологической коррекции.

2.         Методика диагностики эмоциональных нарушений у детей (Бардышевская М. К., Лебединский В. В.). Данная методика позволяет выделить области непереносимых и переносимых аффективных нагрузок, описать варианты патологического реагирования ребенка на нагрузки разной сложности и соотнести их с репертуаром более сохранного реагирования.

Диагностическое наблюдение проводилось комплексно, всеми специалистами детского сада. Особое внимание обращали не на количественные показатели развития отдельных психических функций, а на общие качественные характеристики, аффективный смысл поведения. Много информации о раннем развитии ребенка и его поведении в домашних условиях получили из бесед с родителями. Так же информативно было наблюдение за самостоятельной активностью ребенка во время беседы с родителями. Результаты применения диагностических методик позволили сделать выводы о состоянии эмоциональной регуляции ребенка и о нарушениях относящихся к аутистическому дизонтогенезу в развитии всех психических функций: в аффективной сфере, в речи, в игре, в восприятии, в моторике, в сфере общения, в сфере влечений, контактность, а так же выявлен уровень развития ребенка. По результатам диагностического обследования на первый план выступали проблемы поведения: генерализованная агрессия: расбрасывает предметы, игрушки; локальные страхи: негативная реакция на предметы красного цвета, на громкие голоса, крики детей; импульсивные агрессивные действия, направленные на окружающих людей (детей, матери): дергает, щипает за руки, ноги; самоагрессия: закрывает уши руками, иногда бьет руками по ушам.

Такое деструктивное поведение создает трудности для развития психических функций ребенка и его адаптации к окружающему миру, поэтому возникла необходимость разработки эффективных приемов для коррекции нарушений поведения, которые будут соответствовать личным особенностям ребенка.

Следующим шагом была фиксация проблемного поведения. Для того чтобы изменить поведение необходимо понять, что вызывает поведенческую реакцию, что может являться ее запускающим стимулом. Наблюдение с фиксацией эпизодов проблемного поведения представляется необходимым, поскольку от того, насколько верно увидим и проследим связь поведения с внешними факторами (или констатируем возможное отсутствие этой связи), зависит эффективность разработанных приемов по коррекции проблем поведения.

В первую очередь, для работы с детьми с аутизмом, необходимо более подробно изучить, как часто и в каких ситуациях проявляется это поведение. Самый надежный способ узнать о поведении — больше наблюдать за поведением ребенка и записывать информацию, относящуюся к проблемам поведения. Во время наблюдения фиксируются следующие моменты:

1.      Что предшествовало появлению проблемного поведения?

2.      Эпизод проблемного поведения.

3.      Что последовало за проблемным поведением?

Далее полученная информация была обобщена и выявлена функция проблемного поведения. Эпизоды деструктивного поведения отмечаются при изменении привычного стереотипа, отрицательных переживаниях, когда ребенок испытывает свою несостоятельность, неудачу в какой-либо деятельности, при первых взаимодействиях, которые ребенок переживает крайне остро, а так же при неожиданном развитии ситуации, собственной беспомощности в непривычных условиях.

Следующим этапом работы было обоснование выбора основного коррекционного подхода.

Прежде чем начинать работу, надо принять достаточно обоснованное решение относительно того, какой коррекционный подход предполагается использовать. Основой коррекции поведения для данного ребенка был выбран эмоционально — уровневый подход, т. к. на первый план выступают аффективные нарушения. Суть данного подхода основывается на закономерностях развития эмоциональной регуляции ребенка и предполагает установление эмоционального контакта специалиста с ребенком, снятие конкретных страхов, агрессии, негативизма, стереотипий, развитие коммуникаций и социального взаимодействия.

Заключительным этапом стала разработка и непосредственная апробация приемов и методов коррекции нарушений поведения.

Данный этап включает в себя: определение корректируемого поведения, проявления у ребенка, причины, приемы коррекции и организацию окружающего пространства.

Основываясь на полученных данных, была составлена таблица, в которой представлены следующие разделы: определение корректируемого поведения, проявления у ребенка, причины, приемы коррекции, условия изменения окружающего пространства.

Пример:

Определение корректируемого поведения

Проявления у ребенка

Причины

Приемы коррекции

Условия изменения окружающего пространства

Локальные страхи

Негативная реакция на предметы красного цвета;

на громкие голоса, крики детей.

Предметы красного цвета, громкие голоса детей слишком интенсивны для ребенка по своим сенсорным характеристикам. Повышенная чувствительность ребенка к определенной сенсорной модальности

Предложить ребенку простой разрешающий комментарий происходящего, заражая его своей спокойной интонацией, подчеркивая незначительность пугающего предмета или ситуации.

По возможности убрать крупные предметы красного цвета из интерьера группы.

 

Контролировать педагогу силу и громкость своего голоса.

Поддерживать в группе спокойную атмосферу.

 

Работа по коррекции проявлений нежелательного поведения велась в течение года. За это время удалось снизить чувствительность ребенка к определенным сенсорным модальностям: предметам красного цвета и крикам детей, снизить количество и интенсивность разрядов самоагрессии и агрессии по отношению к окружающим людям (матери, детям). У мальчика расширились привычные каналы взаимодействия с окружением, стал проявлять интерес к играм детей, появились попытки построения собственной, свернутой, игры. Учитывая выше обозначенные факторы, считаю, что разработанные приемы коррекции нарушений поведения для детей с расстройтствами аутистического спектра эффективны и полезны для педагогов, учителей-дефектологов, психологов работающих с этой группой детей.

 

Литература:

 

1.         Лебединский В. В. Эмоциональные нарушения в детском возрасте и их коррекция / О. С. Никольская, Е. Р. Баенская Е. Р., Либлинг М. М.: 1990г.

2.         Морозова С. С. Аутизм: коррекционная работа при тяжелых и осложненных формах: пособие для учителя дефектолога / С. С. Морозова. — М.: Гуманитар. 2007

3.         Морозова С. С. Составление индивидуальных коррекционных программ для работы с аутичными детьми / С. С. Морозова. — Самара: «Книга», 2008

4.         Никольская О. С. «Особенности психического развития и психологическая коррекция детей, страдающих ранним детским аутизмом»: Автореф.; канд. дис. Москва, 1985

5.         Никольская О. С. Аутичный ребенок. Пути помощи / Е. Р. Баенская. М.М. Либлинг. — М.: «Теревинф», 1997.

Основные термины (генерируются автоматически): проблемное поведение, ребенок, красный цвет, корректируемое поведение, крик детей, прием коррекции, деструктивное поведение, детский сад, детский аутизм, аффективная сфера.

moluch.ru

Prostoy-Site | Все права защищены © 2018 | Карта сайта